Беседы из книги «Русский ковчег в Австралии» - Беседа с протоиереем Никитой Чемодаковым

Русская община
Печать

Самое важное в Православии приобщиться к Богу, понять Его, насколько это возможно нашему человеческому уму и сердцу. Мое пожелание русским вернуться к своим православным корням, познакомиться с Церковью, прочитать о наших русских святых, подвижниках. Они вдохновляют своим примером жить. Желаю народу воцерковиться.

Протоиерей Никита Чемодаков

 

Здравствуйте, батюшка! Давайте начнем нашу беседу. Я хотел попросить Вас, чтобы Вы рассказали о себе, о вашем служении здесь, в Австралии, Вы кажется здесь благочинный.

– Я бы о себе не очень хотел много говорить. Да, я  благочинный, но это мне на пользу, потому что заставляет меня подтянуться в личном плане, ведь благочинный должен руководить духовным порядком, духовными жизнями духовенства, прихожан, чтобы все было в церковном порядке - благочинно.

А что касается моего пребывания в Австралии и Вашего интереса о проживающих здесь русских, то попытки эти уже не раз были сделаны. Приезжал сюда из России один преподаватель истории, Игорь Гарькавый, не знаю отчества. Он был у нас гидом в России, когда мы туда ездили - его можно было заслушаться, так интересно рассказывалчувствовалась большая любовь к русской истории. Он тоже с таким же намерением сюда приезжалузнать о русских в Австралии.

А он приезжал из России?

  –Да, из России, Ваш земляк, из Москвы. Я ему сказал: «Игорь, Вы бы чуточку раньше приехали, лет на 20-ть, было бы интереснее, потому что мое поколение – это воспитанники тех людей, которые здесь были и с которыми стоило и интересно было бы поговорить». Но, увы, они уже у Бога в лучшем мире. Выходцы из России, которые прошли школу, воспитание в дореволюционной России. Были здесь благородные и интересные люди - князья, графы, прекрасное духовенство, белые генералы, археологи участвовавшие в поисках и раскопках гробниц китайских мандаринов и т.д. С ними было интересно общаться, они могли много чего интересного рассказать о прошлом. Этого уже не спросишь ни у кого, их опыт и знания ушли вместе с ними.

          В основном, конечно, помогает нам здесь церковь. Она объединяет. Если бы не церковь, мы бы с Вами тут не сидели, я бы, может, говорил только на английском языке, по-русски ничего бы не сказал. Все-таки церковь с самого начала сыграла большую роль в собирании наших соотечественников в приходы. В них можно было найти себе невесту или жениха, хороших, верующих, русских друзей. Я сейчас наблюдаю, что люди, которые к церкви не примкнули по разным причинам, они потеряны и дети потеряны, им не интересна ни церковь, ни русская история. К сожалению, большая часть поколения моего возраста утеряна.

Батюшка, если можно, расскажите о том, как Вы сами оказались в Австралии. Вы родились здесь?

          - Нет, я родился в Китае. Тут несколько волн было русских эмигрантов из разных стран мира. Первая прибыла после революции в 1920-х годах. Тогда здесь появились первые храмы, они по сей день существуют. Основная масса русских приехала сюда после Второй мировой войны из Европы - военнопленные, забранные немцами на принудительные работы в Германию. Люди, которые отступали с немцами - их в России не очень любят,  считают предателями. Но на этот счет хорошо заметил один из наших зарубежных священников в своей книге о генерале Власове, о. Александр (Киселев). Он сказал, что не могут быть одновременно 10 миллионов предателей! А столько именно оказалось русских за пределами России в следствие жесткой внутренней политики коммунистического правительства в России.

          Некоторые люди осели в Европе, некоторые уехали в Америку, в Африку, в Австралию, некоторых  Сербия приютила.

Я вот из волны немного другой - с Дальнего Востока. Там была большая колония русских в Китае, в главных городах - в Пекине, в Шанхае, Харбине. Я сам из Харбина. Там были русские центры, храмы, русские школы, построенные русскими для русских служащих на железной дороге. КВЖД (Китайская Восточная Железная Дорога), которую по договору с Китаем Россия начала прокладывать еще в конце 19-го столетия и которая соединила Москву с Пекином. Вдоль строящейся железной дороги к 20-ым годам уже существовала значительная русская колония. Поэтому многие русские, в особенности проживающие в Сибири, после большевистского переворота бежали именно в Китай. В числе этих людей были мои дедушки и бабушки. Родители мои  родились — отец в Чите, а мать в Китае. Я  в Китае родился. Таким образом, я член третьего поколения русских, оказавшихся за рубежом после революции. А сейчас нас подкрепляет другая волна эмигрантов из России — «после-перестроечные», которые вливают в нас новую русскую силу. В храмах появляются новые люди. Приятно слышать чистую русскую речь.

В Китае положение сильно изменилось после Второй мировой войны. Пришли к власти коммунисты. Китайцы начали русских вытеснять, мы им были совершенно не нужны. Хотя сейчас они и спохватились, поняв какой вклад в развитие Китая сделали русские. Нам пришлось уехать. Вначале мы подали на визу в Бразилию, нас китайцы все время торопили ехать. Но случилось некое маленькое происшествие семейное, которое помешало нам. Жена моего дяди уехала в Россию. Об этом узнало консульство Бразилии и сразу нам визу аннулировало. Тогда там страшно боялись коммунистов. Но вскоре пришла виза в Австралию. Отец мой подавал прошения на визы сразу же в несколько стран. В 1958-м году мы выехали из Китая. Была очень интересная поездка. Ехали на поезде из Харбина через Пекин, Кантон в Гонконг. А там уже погрузились на теплоход и отплыли в Австралию.

Очень важную роль в судьбе беженцев сыграла церковь! Тогда были здесь уже самоотверженные священники, старающиеся помочь новоприезжим. После семидневного плавания мы прибыли в Австралию, в город Сидней. На причале заметили среди приветствущего и махающего руками народа  батюшку, который  тоже всем махал. Это был отец Ростислав Ган, сам несколько раньше приехавший тоже из Китая. У него был обычай встречать теплоходы с русскими эмигрантами. Вот у этого, поистине доброго пастыря, я в последствии в алтаре стал прислужником, рос и воспитывался в его приходе, обучался русскому языку и культуре в приходской русской школе по субботам, и именно благодаря ему стал священником.

Батюшка, а как Вы избрали дорогу священника?

– Знаете, в молодости, мне никогда и в голову не приходило идти по духовной линии, хотя в роду у меня с отцовской стороны много среди прадедов было духовества.   Бывает такой переходный период в жизни у некоторых молодых людей, когда человек сам не знает чего он хочет. В 1970-х годах, когда я был юношей, было очень популярным движение хиппи, которое своей хоть и  не совсем определенной философией увлекало и влияло на умы молодежи. Чего-то хотелось особого, возвышенного в жизни, возврата к природе. Не хотелось быть ни инженером, ни учителем — слишком все это казалось банальным и казенным. Выбор жизненного пути осложнился еще тем, что меня призвали отбывать воинскую повинность в австралийской армии. Шла вьетнамская война. Мне самому откровенно не хотелось надевать военную форму и служить не в своей армии. Хотя эта война и была против коммунистов, и с этой стороны была нам понятна. Тут отец Ростислав посоветовал поступить учиться в семинарию. Это была совершенно новая и неожиданная перспектива в моей жизни, я решил попробовать и поехал.

Это в Америку?

- Да, в Америку — в Свято-Тоицкую Семинарию в Джорданвилле. Это не светское учебное заведение, а духовное. Оно находится на территории мужского монастыря. Семинаристы должны жить на уровне монахов. Некоторые семинаристы жили в кельях рядом с монахами, в монастырском здании, хотя было и отдельное семинаристское здание, но его не хватало. Семинаристы должны были ходить на все церковные богослужения, питаться той же трапезой, что и монахи, а также нести монашеские послушания. Кто помогал в книгопечатной мастерской, кто на кухне, кто в коровнике. Это была своего рода духовная школа. Я помню, что первый год  был в отчаянии, думал: куда же я попал? Как так можно жить? Хлебать щи каждый день с гречневой кашей. В город без благословения нельзя было выехать. Правда, пускали иногда по праздникам, даже автомобиль давали. Понимали монахи, что семинаристам иногда и погулять необходимо. Но все-таки лишение полной свободы чувствовалось и хотелось бежать. Думаю, год закончу и все, не могу я больше. Возник затем у меня план в голове - ускоренным темпом пройти семинарские курсы. Решил - за год буду два проходить.

И пошел посоветоваться и поделиться своими соображениями к декану, Евгению Евлампиевичу Алферьеву. Очень интересный был человек - культурный, большой монархист, старого воспитания и манер, интелигент, писавший по старой орфографии и нас семинаристов вдохновлявших на это. Кстати он собрал и издал  книгу «ПисьмаЦарской Семьи из заточения».

Я ему изложил свои проблемы, свое недовольство. Он мне говорит: «Брат Никита, не торопитесь. Тут помимо академического образования есть более важная школа - духовная, и чем больше Вы проведете здесь времени, в духовной среде, тем лучше для Вас будет».  Я правда с ним не сразу согласился, ушел разочарованный.    Но он был прав. Я тогда еще не понимал насколько важна духовная школа, а она реально сейчас мне помогает. Ведь в приходской жизни бывают разные проблематичные случаи и невольно вспоминаешь — а как бы поступил или  рассудил такой-то монах или духовный наставник. И их примеры и мышление, с которыми я в семинарские дни познакомился, часто помогают разрешать эти недоумения.

Вот таким образом я стал батюшкой.

Батюшка, расскажите, а откуда ваши дедушка с бабушкой?

– С папиной стороны дедушка из Вятской губернии, из города Кобра. Бабушка оттуда же, она была дочерью священника. Будучи священником, мой прадед, протоиерей Гавриил Лучинин, в советское время был «лишенцем» - быллишен права на лечение и на лекарства, поэтому преждевременно умер от голода и своейболезни.Сейчас он  причислен к лику новомучеников. А со стороны мамы, дедушка и бабушка были из Питербурга. Дедушка приехал в Харбин еще до революции молодым человеком.  Занимал серьезную должность в Харбине на КВЖД, работая тарифоведом. Там же в Харбине он встретил мою бабушку.

Отче, а ваш отец кто был по профессии?

– Инженером был.

Строителем?

– Да. Здесь работал инженером по котлам. Хотел, чтобы и я по его стопам пошел. Но  меня эта профессия тогда не интересовала, а сейчас я очень уважаю инженеров, очень люди нужные — какие изумительные постройки возводят!

А вот, отче, семья была воцерковленная у Вас? Ходили дружно в церковь?

– В основном да. В Харбине у нас  была рядом обитель. Мы там брали молоко и там же молились  по воскресеньям. Я там даже пошел прислуживать в первый раз, но был еще мал и в стихаре путался. Батюшка посоветовал мне немного подрасти и  вернуться через пару лет. Воцерковленной была больше моя мама. Мама хотя и была  из наполовину лютеранской семьи, но была крещена по православному и церковь любила. Она потом  и мать свою (мою бабушку) в Православие перевела с помощью своего духовника, отца Филарета (Вознесенского),  который жил в Харбине и любил заниматься с молодежью. Потом он также в Австралию выехал, а затем в Америку, где стал нашим зарубежным первоиерархом - митрополитом .

Отец мой был православным с самого рождения. Был внуком священника, но поначалу не был таким церковным, как мать. Когда мы приехали в Австралию, случилось чудо. Сначала мы жили в центре города с моим дядей. Мой папа полез на крышу помогать с ремонтом. С крыши он упал и разбил коленную чашечку. Доктор поставил мрачный диагноз, что если и будет ходить, то только с костылем. Папа впал в некое уныние. А мама была очень верующая. У нее была фотография чудотворной иконы Владимирской Божией Матери, от которой незадолго до этого произошло явное чудо. Была у мамы знакомая, которая заболела раком. Мама отдала ей иконочку, сказав, чтобы та прикладывала ее к больным местам. Через некоторое время рак совершенно прошел. Вот и стала мама прикладывать эту иконку к колену отца. И что вы думаете? Коленная чашечка срослась, и ходил он без палочки всю оставшуюся жизнь. Его потрясло это чудо, и отец стал ближе к Церкви. Тут же вскоре отец Ростислав (Ган) пригласил нас переехать поближе к его храму, что отец и сделал.

Батюшка, меня удивляет, как люди прошли через многие испытания. Это же получилась двойная эмиграция, сначала в Китай, а из Китая в Австралию. Каким образом, Вы сохраняете и русский язык, и дух, и культуру? Если я уж верующих здесь встречаю, они как-то крепче, чем в России. Они держатся как за спасательный круг за веру, за церковь. Мне кажется, это некий феномен выживания. Вера и церковь их поднимает и держит. Я хотел спросить, какою Вы сами видите австралийскую паству. Что она из себя представляет? Какая часть из русской диаспоры воцерковлена. Некие тенденции, как идет расширение и укрепление веры? Меняется ли как-то ситуация в связи с объединением церквей Русской и Зарубежной?

– У нас приходы все разные. Есть приходы чисто русские. Там все по-русски. Есть такие, где много смешанных браков - там английский употребляют в богослужении. Есть приходы, как мой, где не только смешанные браки, но даже есть люди не русские и не австралийцы, а сербы, греки, арабы. Недавно был интересный случай. Ко мне приходит пара молодая, и объясняются на ломаном английском языке, что они приплыли недавно в Австралию на лодке. Они сами из Ирана, причем он православный, а она мусульманка. Она захотела креститься. Рассказали, что  в Иране это невозможно было сделать, так как там власти притесняют православных. Она сама изучала христианство, в частности, Православие в Иране, муж ей помогал, но креститься не могла. По мусульманским законам, переход из ислама в христианство карается. Вот такие у нас прихожане есть.

Возвращаюсь к первому вопросу. Живя на Западе, среди англо-язычных протестантов, тот человек, которому Церковь дорога, в особенности ее ценит и держится за нее. У протестантов, к сожалению, утратилось понятие о настоящей духовной жизни, в святоотеческом понимании. Им кажется достаточным просто верить в Иисуса Христа, без всяких постов и «утомительных» богослужений, жить тихо, спокойно, чтобы никто не мешал. Живя в таком обществе, некоторые русские невольно перенимают такой образ мышления и отходят от церкви, но в основном, остальные ясно понимают, насколько церковь важна для сохранения не только православной веры, но и русского языка и культуры.  При многих русских храмах имеются так называемые «приходские школы». Там преподаются Закон Божий, русская литература, русская история, разучиваются русские песни и танцы.

Не все дети охотно посещают эти школы, нередко родителям приходится детей уговаривать, но что интересно — заметил я, что в русской душе молодых людей часто настает такой  момент, когда вдруг человек как бы просыпается.

Поначалу все русские занятия в школе могут казаться скучными, неинтересными, совсем ненужными, а потом вдруг просыпается интерес ко всему и молодой человек начинает осознавать и ощущать себя русским. Русская культура становится понятной, дорогой, близкой сердцу и человек даже начинает гордиться своим культурным наследием.

Что касается объединения  Зарубежной Церкви с Церковью в России, то безусловно это очень положительное и своевременное событие. Рады мы здесь зарубежом, что  Церковь в России получила полную свободу и пошла путем развития, миссионерства, в первую очередь среди своей паствы и ее оцерковления. Рады мы и тому, что возобновилось между нами свободное общение. К нам приезжает духовенство, верущие миряне и чувствуют себя в наших церквах и обществе как дома.

С нашей стороны тоже самое. Часто устраиваются отсюда паломнические  поездки по святым местам России. Сколько много в России древних монастырей и храмов с мощами святых угодников и чудотворными иконами!

Батюшка, а не могли бы Вы рассказать чуть подробнее о тех храмах, которые находятся в вашем непосредственном попечении? Что за храмы, какие здесь священники, об этом монастыре, как он устроен? Происходит ли ассимиляция в многокультурность австралийскую или Православие держится и набирает силу здесь?

– Я уже человек немолодой, хотя отличительная черта нашего духа  такова, что он не стареет, душа вечна. Внутри себя не чувствуешь, что подвластен неумолимым законам времени. Большая часть жизни моей  прошла в Австралии и поэтому я имел возможность встретить и знать тех людей, основателей приходов наших и монастырей. Я с ними общался, помню их. Их сейчас уже нет, они ушли в лучший мир. Застал еще владыку Савву (Раевского), который был строителем нашей епархии, второй правящий архиерей после владыки Федора (Рафальского), который не очень долго прожил в Австралии. Владыка Савва был очень деятельным, у него был талант людей собирать и вдохновлять на работу. Он устраивал  «трудовушки» людей сюда, в монастырь, где мы сейчас с Вами находимся. Из города привозил, давал кому лопату, кому еще что. И народ с удовольствием приезжал, работал, строил здания для монахинь, сажал деревья, общался. Все, что Вы тут видите, построено нашими эмигрантскими руками. Вначале постройки были убогие - там молились и ютились и казалось хорошо. Народ был неизбалованный. Ведь приехали кто из Китая, кто  из России, после второй мировой - люди часто прошедшие через огонь и воду. Было трудное время. Приезжали сюда без ничего, в одной рубашке. Поэтому довольствовались тем, что могли создать на свои скудные средства и за то Бога благодарили.

Этот монастырь строился мужским. Но вышло иначе.  В то время приехали из Харбина сестры-монахини, во главе с игуменьей Еленой (Устиновой), которая считала себя родной сестрой Петра Устинова, знаменитого на Западе английского киноактера. Если сравнить их фотографии, то заметно большое сходство. Он  приезжал в Австралию, но на эту тему не хотел говорить, и не захотел признать того факта, что она его сестра. Я застал еще матушку Елену (Устинову) и первых монахинь. Это были люди скромнейшие, добрейшие. Потом был такой момент, что оставалось здесь три сестры. Матушка Елена умерла. Она, кстати, была из Киева. Рассказывала, что прикладывалась к голове Св. Иоанна Многострадального, киево-печерского подвижника, который закопал себя по грудь в землю, борясь со своими  плотскими страстями. Новая игуменья, мать Евпраксия Пустовалова, даже думала, что придется закрывать монастырь.  А потом вдруг Господь начал направлять в наш монастырь молодых сестер. Пришла молодая девушка, в настоящее время уже игуменья, Мария Мирос. Она по профессии врач. Но Господь коснулся ее сердца и решила она Богу служить. Поступила в наш монастырь одна русская женщина из Молдавии, мать Таисия Маневич. В миру она спортом занималась, бегала, в серьезных состязаниях участвовала, а затем тоже Богу себя посвятила. Другая приехала, здесь уже родившаяся мать Макрина Добрынина. Так пополнились ряды монахинь, монастырь ожил.

 Здесь в стороне домики стоят - это наш русский поселок для пенсионеров. Идея владыки Саввы была такая: в центре монастырь, который духовно окормляет, рядом, с одной стороны поселок, где живут богомольцы, люди в основном уже пожилого возраста, которые на склоне лет начинают уже невольно чаще задумываться о будущей жизни. А тут идеальные условия для подготовки. Храм Божий близко — пешком ходить можно. Значит чаще можно молиться, говеть, причащаться, с монахинями на духовные темы беседовать. Для совсем уже немощных владыка Савва построил с другой стороны монастыря богадельню.

Все тут русскоговорящие?

– Не так еще давно поселок был полон исключительно русскими. Иностранцев даже не пускали, это был русский центр. Очередь была на домики, много желающих было. А сейчас ситуация изменилась. Поселок полупустой и есть там уже жильцы не русские. Да и в храме молящихся меньше стало. Но, вероятно, зто явление временное, надеюсь, что опять здесь жизнь закипит.

Батюшка, ваш храм как игрушка… Ведь стоило немалых денег его создать, построить.

– У нас тут все скромно. Строили по имеющимся средствам, собирали пожертвования. У нас был такой дамский комитет помощи епархии. Была очень деятельная дама, она даже шутила про себя, что работает, «не покладая языка.» И на самом деле она постоянно по телефону призывала людей к участию в работе, к пожертвованиям. Благодаря таким, как она, храм построили, алтарь расписали, иконостас заказали. Храм вышел уютным.

Отче, у Вас очень интересная фамилия, не встречал раньше. Скажите, а какие у нее корни?

- Я к сожалению еще до конца не разобрался. Две есть версии. Была фамилия Чемоданов в России. Она даже встречается у Всеволода Соловьева в его историческом романе Царское Посольство. Возможно, что Чемодаковы произошли от Чемодановых — тут разница всего лишь в одной букве. Другая версия, которую дед передавал, это что жил в России некий обрусевший татарин, хан Чемодак. Может, от него мы произошли. Как-то раз получил я интересную электронную весточку от некоего Алексея Чемодакова из России. Он интересовался, кто я и откуда. Я написал, что знаю о своем деде Чемодакове, но он не ответил - возможно корни разные оказались. Тем не менее я узнал, что   помимо нашей семьи, есть  Чемодаковы в России.

В Америке есть такой священник, полный мой тезка Арефьев Вадим Александрович. Он создал там дом трудолюбия им. Иоанна Кронштадтского и у него храм в честь иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша».

– Его лично не встречал, но слыхал о нем.

Нет, я просто нашел его в Интернете, написал ему письмо и потом следил за его судьбой. Он чуть было не погиб, когда самолеты врезались в здания в Нью-Йорке. Он находился там, внизу. Он тогда был просто дьяконом. Встречаются однофамильцы, и как-то интересно следить за их судьбой.

Батюшка, еще, может быть, не сугубо информационные вопросы, а некие правила жизни у Вас появились, ведь большое время пастырского служения у Вас здесь в Австралии прошло. Оно, конечно,  отличается от российского, здесь английский язык, много разных людей, разнокультурность. А вот какие-то особые правила у Вас личные возникли в связи с опытом Вашего длительного служения здесь?

– Правил особых не возникло у меня лично. Церковные правила и каноны давно уже установлены, веками испытаны - их просто нужно придерживаться. В течение моей пастырской жизни я понял, что самое важное к чему все эти правила ведут в конечном итоге – это к нашему узнаванию Бога, Кто такой Бог. Самое важное в Православии – приобщиться к Богу, понять Его, насколько это возможно нашему человеческому уму и сердцу. А понять Его и опытно ощутить Его можно посредством исполнения Его заповедей. По мере исполнения их и приближаешься к Богу и начинаешь понимать суть и значение заповедей, которые в основном сводятся все к любви, и что такие заповеди мог дать только Тот, Кто Сам бесконечно любит свое создание — нас людей.

Приятно Богу молиться, отрешиться от всего мирского хоть на полчасика - от этого наслаждение получаешь.  Это самый ценный дар в жизни — иметь возможность молиться Богу, возможность общаться с Богом в любое время, в любом месте. Свою душу, ум, сердце к Богу обратишь, и уже контакт получается. И Он отзывается, когда к Нему обратишься искренне, всей душой. Он дает Себя почувствовать, что Он слышит тебя. Мы этого бывает не ценим. Увлекаясь житейскими делами, подчас пустыми и ненужными, забываем в суете про эту возможность и упускаем ее.

Батюшка, а есть ли у Вас духовный отец, с которым можно посоветоваться, поговорить, разделить какие-то печали и скорби внутренние? Кто бы Вас поддерживал и давал духовные силы?

- Как человек грешный и я нуждаюсь в покаянии. У батюшек, своих собратьев, исповедуюсь, совета прошу.  Я помню наставления моего духовного отца еще в семинарии о том, что старцев в наше время уже мало, их почти не осталось, но зато у нас есть книги. Мы можем в любое время, по любому вопросу открыть книгу и найти ответ на свои недоумения и вопросы. Это книги святых отцов и духовных подвижников. Они утешают и вдохновляют, когда бывает тяжело на душе.

Почитаешь про отцов пустынников, как они жили, как они думали, что говорили, и как-то успокаивается душа и получаешь вдохновление дальше идти. Потом, здесь я утешаюсь общением с монахинями. Я всегда очень почитал и почитаю монашествующих, потому что это люди, которые отказались от всего мирского. В наше время это большой подвиг. Очень нелегко – отказаться от своих родных, от дома, машины, любимых занятий и всего комфорта. Нелегко отказаться от своей воли и подчинить ее воле игуменьи. На это нужно большое терпение и смирение. За это, конечно, Бог им дает особые духовные утешения и способность правильно рассуждать в духовных вопросах. Они меня часто поддерживают, утешаюсь я общением с ними, а в особенности, конечно службами, которые мы здесь совершаем  по монастырскому уставу. Это для меня большая духовная поддержка.

Батюшка, а с Россией есть какие-то контакты? Вы говорили, что были в России? Они сейчас у Вас непосредственно сохраняются?

          - Вся беда в том, что времени нет. Хотелось бы поехать в Россию пожить там, хотя бы полгодика. Я был там 4 раза, но каждый раз мы как метеор проносились по России, не было времени, чтобы контакты установить. Люди замечательные,  много встречал глубоко верующих людей, подвижников, но на ходу с ними поговоришь и все. А потом уезжаешь, и теряется с ними связь. Помню встретили мы в Дивеево странницу, в подлинном, церковном смысле этого слова. Кто-то выжил ее из квартиры, она смиренно покорилась судьбе и начала из монастыря в монастырь странствовать. Все ее пожитки содержались в двух небольших пластиковых мешочках, которые она в руках носила. Много она нам интересного рассказала. Показала «кровоточивую сосну», которую царь-мученик Николай второй посадил за монастырем в благодарность за молитвы и сбывшееся предсказание блаженной Паши саровской, о том что родится у него наследник.

Вначале сосна источала смолу нормального, желтого цвета, а после расстрела царской семьи большевиками, смола покраснела.

Батюшка, а в связи с объединением церквей как-то изменилась жизнь, или как была, так и осталась?

– Для кого как. Те, которые приняли это единение, все рады. А другие, мне кажется, потеряли очень много. Приятно осознавать себя опять частью великой Русской Церкви, со всеми ее дивными святыми и святынями, замечательным историческим прошлым — самой по численности большой православной церкви в мире, с которой считается и к которой прислушивается весь христианский мир.

Батюшка, а непосредственно ваша семья, дети, они пошли по вашим стопам?

– Старший сын у меня священник. Он женился на русской девушке из Канады, живет в Америке. У меня четверо детей, младший пошел по другому пути, но в церковь ходит. Еще две дочери между ними.

Есть ли ощущение у Вас в жизни промысла Божьего?

– Я верю в промысел Божий, ведь без него «волос с головы не падает».Замечаю и по опыту своему, что Бог исключительно нежен, любвеобилен и деликатен по отношению к нам, желая нам самого лучшего блага, и осторожно, никого не принуждая, заботливо ведет всех к этому вечному благу.

Батюшка, скажите, а русские люди, которые тут оказываются, попадают в какие-то трудные ситуации? Пьянство, наркомания…  Приходится ли вытаскивать кого-то из этих бед?

– Конечно. Много людей таких, но ведь это люди больные - их жалеть надо.  Осуждать их нельзя, потому что у всех свои недостатки. У кого явные, а у кого скрытые. Помочь им бывает трудно. Страсть так завладевает человеком, что он теряет свою волю. Он осознает ее, кается, она ему противна, но не может выкарабться — не хватает силы воли отказаться и перестать. Тут нужны желание и решимость бросить, а если их нет, то хотя бы молиться и просить чуда. Был у меня один старший меня друг, который очень хотел бросить курить и не мог. Начал молиться — и как-то видит сон, что он достает из кармана пакет сигарет, чтобы закурить. Вынул, а вместо сигарет, смотрит - у него в руках иконка Спасителя. Проснулся и почувствовал, что курить ему больше не хочется!

Батюшка, ведь Вам по роду своего служения приходится сталкиваться с завершением земного пути людей, отпевать их, провожать в последний путь. Никто кроме священников такого опыта не имеет, ведь это последнее напутственное слово. Нет ли у Вас ощущения, что русские люди, когда они здесь уходят в мир иной, уходят в неродную землю?

– Они же не в Россию идут душой, а к Богу. При смерти все это уже отпадает – там нет уже национальности. Умирать  нелегко. Я сам задумываюсь, как у меня это будет. Но, как бы то ни было, надо чаще здесь, пока время есть и голова работает, каяться, причащаться. Наблюдал я разные концы жизни людей. Слава Богу, было мало таких, когда человек мечется и умирает непримиренным. Правда, был страшный случай с одной дамой, которая занималась колдовством. Внешне она была православная, ходила в церковь, но все знали, что она умеет ворожить. Когда пришла пора ей умирать, начала она мучаться. Родственники ее пытались позвать священника. Несколько часов подряд звонили ему - телефон звонит, но никто не отвечает.  Душа ее в муках и ужасе так и вышла из тела. Потом, когда у батюшки спрашивали, оказалось, что он был дома и телефон у него в порядке, а звонок не слышал. Очевидно, Бог не допустил его к ней, потому что она продала душу и каяться, пока была в сознании, не хотела. Слава Богу, эти случаи редки. Наоборот, смотришь на некоторых, лежащих в гробу, а у них счастливая улыбка на лице, выражение примирения с Богом. Для нас, православных христиан, исход – это торжество, мы идем к Богу! Полагается даже в колокола трезвонить, когда гроб с покойником из храма выносится.

Батюшка, но это и волнение огромное, ведь не знаешь, как тебя встретят… Я понимаю, что Бог это любовь, но ведь и суд тебя ждет…

– Никогда не поздно каяться, самое главное – это смирение в душе. Помню, читал где-то у святых отцов. Несколько душ предстали на суд перед Богом. Христос подзывает одну, потом другую душу и ласково пропускает их в рай. Одному человеку казалось, что он неплохо прожил свою жизнь и думал, что его вероятно подзовут одним из первых. Но его не подзывают, уже волноваться начал. Когда остался один, Христос взял и повернулся к нему спиной. Тогда он в отчаянии пвскричал: «Господи, прости, не оставь меня грешного!». И как он только это произнес с сокрушением, Христос повернулся и сказал с улыбкой, что Он только этого и ждал - когда он смирится. Так вот и бывает.

А есть ли тяга русской земли? Не пришло ли время возвращаться на круги своя? Страшный период в России миновал. Не настало ли время вернуться, все-таки Австралия для русского человека не совсем родная?

– Может и пора, но трудно. Первые эмигранты жили той надеждой, что скоро вернутся в Россию. Моя мать ждала, когда сможет наконец опять говорить на своем русском языке на своей родине, но так и не дождалась. После «перестройки» кое-кто и вернулись, даже духовенство. Но у меня здесь в Австралии дети, внуки. У них свои профессии. Их квалификации могут быть не признаны  в России, значит, не смогут работать в той области, для которой учились.  А как же мне жить без детей и внуков? Вот и выходит, что пустил здесь корни. Хоть и на чужбине, но их уже трудно вырвать. Жалко бросить детей, внуков, а они уже в школах. И язык русский их не совершенный, хотя в душе и чувствуют себя русскими.

В связи с этим, трудно возвращаться и стоит ли вообще это делать. И зовет ли Россия?

– Россия, безусловно, манит своим обаянием, своей историей и родной нашему сердцу культурой. Но с другой стороны, иногда кажется, что здесь мы нужны для местного населения. У нас тут есть своего рода миссия. Во-первых, сохранить, что мы имеем и передать и научить тех, кто интересуется  Православием.

Спасительная миссия.

– Да, живя здесь, мы служим им примером и освещаем Православием путь к Богу. Есть уже здесь приходы, где служат по-английски. Вы ходили на свечной завод, там живет иеромонах, австралиец, отец Иоаким, у него на приходе все по-английски.

Хотелось у Вас спросить, конечно, это вопрос глобальный, но все-таки: что сейчас на ваш взгляд происходит в мире, как мир меняется, в каком направлении идет, и как спасаться в этом мире человеку? Понимаю, глобальные вопросы, но ваше понимание их, что Вы думаете?

– Что сейчас страшного на свете? Когда смотришь, что происходит  на Западе — повальный отход от Богом данного закона, видишь, что только в России есть противостояние  злу на государственном уровне. На Западе грех часто уже не считается грехом. Уже давно принимают, как равных, людей «не традиционной ориентации» - их осуждать уже законы не позволяют.

Их называют однополые браки.

– Да, скоро тут их будут венчать. В некоторых штатах однополые браки уже узаконили.  Это пугает. Что же происходит и чего дальше ожидать?  Есть пророчество, в котором Россия представляется последней надеждой спасения человечества, в последние времена. 

Батюшка, есть ощущение усиления духовного в мире после объединения Зарубежной и Русской Православной Церквей?

– Безусловно, у нас в Австралии мы чувствуем эту поддержку и доброжелательство Патриарха, архиереев, духовенства и верующего народа. Мы искренне ценим их внимание.

Наверняка Вы по свету летали, и на Святой Земле были, и на Афоне. Скажите, не было ощущения прорыва духовного, когда Вы были в этих святых местах, прикасались к святыням, к Гробу Господню, например?

          - Да, мне очень помогло побывать на Святых местах Иерусалима и вообще Святой Земли, о которых пишется в Святом Евангелии и библии. Стало более понятно и наглядно, где, как, в каких условиях Христос жил, учил и совершал чудеса.

          Афон это тоже особое место, тоже Святая Земля своего рода, не зря называется «уделом Божией Матери». Там замечательные древние монастыри, мощи и иконы. Помню, вынесли в монастыре Ефсигмену, пояс Божьей Матери. Какое-то особое благоговение душу охватило, благодать из него просто излучалась и не хотелось отходить! Но туда нужно ехать на недели две минимум, а я был всего лишь неделю. За неделю весь Афон не обойдешь, а святынь там очень много. Всегда рекомендую всем мужчинам, если есть возможность, поехать. Женщин туда не пускают.

Батюшка, я думаю, что единственный путь человека к спасению это Православие. Я понимаю, что здесь, в Австралии, много религий. Это и лютеране, и протестанты, и католичество. Скажите, приходилось ли Вам сталкиваться с противостоянием, явной ересью в той среде, в которой находится наша церковь здесь, в Австралии?

– Конфликтов никаких нет и не было. Отношение с их стороны всегда очень дружественное, доброжелательное, и мы им тем же платим. Но говорим мы с ними на разных языках. Не буквально, а потому, что понятия о духовной жизни разные. Им трудно нас понять. Они нас не понимают.  Случаи перехода в православие мирян не редки. Есть среди нашего духовенства даже несколько священнослужителей чисто австралийского происхождения, перешедших в православие.

В завершение нашей беседы, во-первых, здесь мультикультурность, во-вторых, тут много разных конфессий. Вам приходится служить в разностороннем и многополярном мире, в котором Православие находится. Это ведь требует от священника особого умения маневрировать.

– Я служу на приходе, где все православные. На приходах этой проблемы нет. Это бывает в общении за пределами церкви. Главное, быть корректным во всем и никого не унижать и не обижать доказательствами о превосходстве Православия, если не проявляют к нему особого интереса. Помимо монастыря я еще служу в городе, в храме в честь Святителя Николая. В этом районе много православных арабского происхождения, чаще всего из Ирака. Они с большим уважением относятся к священникам. Когда идешь по улице в рясе, с крестом, они бывают очень рады. Приветствуют, называют «абуна», что по арабски «отец», даже некоторые благословения или молитв просят.

Я очень надеюсь, что книга-то выйдет, думаю, это не за горами, максимум через год. Вот что бы Вы хотели сказать русским людям? Вы ведь говорите проповеди, о том, как спасаться человеку в современном, стремительно меняющемся мире? Что надо делать?

– Держаться ризы Господней! И что бы ни было – не отпускать. Нельзя забывать, что за нами Господь стоит, всегда готовый протянуть руку помощи и вытащить из любой бездны. Мое пожелание русским вернуться к своим православным корням, познакомиться с Церковью, прочитать о наших русских святых, подвижниках. Они вдохновляют своим примером жить по Божьему. Желаю народу воцерковиться - тем конечно, которые еще не успели этого сделать. У Вас в России это сделать намного легче, чем у нас «за рубежом».

Отче, я прошу Вас помолиться о том, чтобы книга вышла. Мне как-то очень хочется ее сделать во славу Божию. У меня нет на этот счет никаких коммерческих мыслей, лишь бы вышла, мне очень хочется рассказать о людях. Я очень благодарен Вам за эту беседу, за Ваше духовное окормление.

– А я Вам благодарен за ваши интересные вопросы. Над каждым из них я с удовольствием размышлял. Спасибо, Вы настоящий журналист профессионального уровня.

Ну вот, 30 лет я в журналистике, 17 лет член Союза писателей. Мне очень хочется показать состояние духа наших православных людей и людей, с корнями из России, которые пытаются спастись возле храмов и монастырей.

 

Беседовал Вадим Арефьев

 

Нравится