Беседы из книги «Русский ковчег в Австралии» (продолжение) БЕСЕДЫ С О.МИХАИЛОМ ПРОТОПОПОВЫМ

Русская община
Печать

Беседа 3

 

 

Добрый день, отец Михаил! Если можно, с самого начала расскажите о своем служении.

– Наш приход начался где-то в 1962 году. Началось с того, что люди приезжали сюда на работу, здесь было очень много заводов и поэтому они здесь поселялись. Первое время они ездили в город, в кафедральный собор. Там их принимали, но кто принимал, а кто нет. В общей сложности назрело понятие, что хотелось бы иметь храм именно в этом районе. И тогдашний епископ, владыка Антоний Медведев, начал приезжать сюда и служить по домам. Потом одна семья предложила свой гараж под часовню. Затем в 1970-х годах купили землю и построили зал. Начали служить в зале. Где-то в 1968 году, наверное, меня епископ попросил зарегистрировать приход как юридическое лицо, что я и сделал.

Здесь, в Данденонге?

Да, в Данденонге. И с этого у меня начался более близкий контакт с приходом. Но назначен я был сюда в 1982 году. Дело в том, что священник, который был здесь, уехал в Америку, на его место пришел уже старый протоиерей, ушедший на покой по болезни, который приезжал и служил иногда. Жил он в Мельбурне, но отсюда километров за 30-ть. Привезутслужил, не привезутне служил. И к несчастью прихода, миряне, которые руководили приходским советом, подумали, что они управляют всем и взяли все в свои руки, что в церковной жизни недопустимо.

Получилось так, что архиепископ Павел Павлов уже тогда назначил меня. В 1979 году, или в 1978-м еще, когда заготавливался проект храма, было ясно, что миряне фантазируют, им нужен священник, который сдержит желания прихожан в каком-то особом каноне. Потому я был назначен покойным архиепископом Феодосием заниматься строительством. После этого в 1982 году, когда я познакомился поближе с приходским советом, архиепископ Павел назначил меня сюда священником. Это не вызвало большой радости у приходского совета, который привык управлять, но тем не менее я пришел сюда служить. Были разные трудности, потому что миряне привыкли командовать по-своему, и количество прихожан уменьшилось настолько, что на Литургию приходило человек двадцать. Я помню, надо было вино для причастия, нам приносил его староста. Принесет маленький пузырек вина и говорит – вам хватит на сегодня. Такое было отношение. Пришлось кого-то уговаривать, а с кем-то поступать и пожестче, чтобы восстановить нормальную церковную жизнь. В 1982 году храм уже был построен и мы перешли из зала служить в храм. Иконостас был изготовлен одним греком, с которым я был в очень хороших отношениях.

А сейчас это тот же иконостас, что и в 1982 году?

– Да, тот же. И, как редкая удача священника, я пришел в храм, когда ничего в нем не было. И потому все, что сейчас находится в храме, с моего вкуса сделано. Например, я не допустил в храме литографной иконы. И кое-какие вещи старые не вносили в новый храм, решили, что пока повременим. Правда, находились прихожане, которые щедро одаривали церковь. Потому у нас все иконы писаные. У нас есть иконы, которые люди спасали еще в годы гражданской войны, вывезенные из России через Китай и привезенные в Австралию. У нас такая чаша имеется. Есть Евангелие старинное, два даже старинных. И постепенно мы собирали вещи, которые сейчас имеют определенный вид в храме и здесь создалась такая богатая утварь. Но золочение иконостаса мы сделали только в прошлом году к 50-летию прихода, мы решили золотом покрыть иконостас в честь золотого юбилея.

Замечательно, батюшка.

– Иконы писались в Австралии.

Здесь есть иконописная школа?

– Да, здесь есть хорошие иконописцы. Престол был сделан к 1000-летию Крещения Руси. И постепенно, все, что Вы видите здесь, появилось.

А роспись?

– Роспись потолка – это гречанка одна расписывала, моя знакомая. Сейчас она в Греции живет, а было время, когда она жила здесь, в Мельбурне.

Большая работа…

– В 1986 году она закончила роспись храма.

А как ее зовут?

– Анастасия Симбулиавиц. Она сделала свое дело, и у нас постепенно храм принял этот вид.

Отче, но ведь это же большие средства – строительство храма, роспись, утварь… Это все жертвовалось?

– Все жертвовалось.

А епархия, может быть, помогала?

– Нет, но деньги, когда надо было, собирались по всей епархии по всем храмам. Батюшка отец Александр Сафронов ездил по домам с подписными листами, люди жертвовали. Купола позолотили общими усилиями, люди любят свой храм.

Батюшка, а когда было освящение храма?

– Освящение храма было в январе 1986 года. Тогда возглавил освящение архиепископ Павел Павлов, ему сослужил епископ Василий из Сербской Православной Церкви.

Батюшка, а много собралось людей на освящение церкви?

– Как на Пасху. Городское управление Данденонга отпустило бесплатно городской зал, чтобы устроить прием и вместить всех.

Батюшка, а нет ли такой статистики, сколько всего православных в Австралии? Примерно хотя бы?

– Около двухсот тысяч.

А можно сказать, что Церковь в Австралии является этническим центром по объединению русской диаспоры?

– Вы знаете, до падения СССР Церковь для всех олицетворяла потерянную Родину. Кто заходил, а кто околачивался под стенами храма, но, тем не менее, все собирались вокруг нее, это был центр всего. С падением СССР и с тем, что люди стали ездить туда, это понятие немножко исчезло. Для старых эмигрантов она осталась центром всего. Среди новых эмигрантов есть печальный факт – не все ходят в церковь и не всем она нужна. Создаются светские русские общества, которые далеки от всего церковного. Ну, опять-таки надо понять, что это дети советской системы.

Батюшка, Ваш храм наполнен святынями. Наверное, это целая отдельная страница Вашей жизни, их же надо было собрать. Расскажите, пожалуйста, о своих поездках, где Вы были, и мощи каких святых находятся в храме?

– Рукополагавший меня епископ Феодосий Путилин, у которого я был секретарем, знал мою любовь и тяготу к мощам святых угодников. И потому, когда он меня рукоположил, он дал мне пожизненное послушание - собирать мощи для храма. В нашем храме свыше 300 частиц разных святых угодников. Я заготовил эти ковчеги для нашего храма, но еще заготовлял ковчеги и для других храмов.

По всей Австралии есть храмы, в которых находятся ковчеги или иконы с мощами святых, которые я привозил из разных мест. Из Рима, там много древних святых, из Греции, с Афона. Из Святой Земли, из Сербии, моей Родины. После 1990-го года из России. Сейчас это стало труднее, Патриарх наложил вето на раздачу мощей. Надо помнить, что среди наших зарубежных священников много старых архиереев и священников, которые покинули Россию, или же, которые ушли вместе с немцами, скажем с Волыни, и увезли много мощей за границу. Между собой священники обмениваются. Это немножко банально, но это так и есть. И дай Бог, еще найдутся такие в России.

Батюшка, но ведь для этого нужно поддерживать отношения, созваниваться, писать письма, встречаться…

– Я никому по почте мощи никогда не дам. Только при личной встрече. Я должен знать человека, должен знать, куда идут эти мощи, что они будут в храме. И в России мы тоже раздали очень много мощей. Храму в Сибири, например. Потому что для них это великое событие – иметь мощи святых угодников. У меня есть очень интересная святыня – это плед царевича Алексея, связанный сестрами, им он прикрывал колени, когда у него были приступы гемофилии. Он очень часто фигурирует на разных фотографиях. Когда расстреляли царскую семью, этот плед нашли на полу, на верхнем этаже, где они жили.

В Екатеринбурге?

– Да. В Ипатьевском доме. И Белой армией он был вывезен. Генерал Дитрихс передал этот плед великой княгине Ксении Александровне, и она уже в преклонном возрасте передала его своему духовнику, протоиерею Николаю Успенскому. Он сам был узником на Соловках. И когда он приехал в Австралию, хранил этот плед при себе, частички иногда дарил, а вот такую значительную часть он передал архиерею, а владыка Павел передал мне. От этого пледа мы отрезаем кусочки и посылаем по всему миру, так как это святыня самого царевича. Вот такие вещи у нас хранятся.

Отче, мне бы хотелось расспросить Вас о русской деревне, о центре имени святого праведного Иоанна Кронштадтского, о русском кладбище, как оно поддерживается, об общении в целом.

– Мы находимся сейчас на территории Русского благотворительного общества. Эта часть называется Кронштадтские сады. Есть у нас больница, корпус для хронических больных, два дома престарелых, корпус для умалишенных. Через дорогу у нас Русский информационный центр. Сотрудники Центра координируют общественные и социальные программы, которые мы предоставляем больным или изолированным людям, проживающим в своих домах и не имеющим  возможности выйти.

У нас три автобуса, которые таких людей собирают и привозят в церковь, или на концерты, или на какие-то мероприятия. Чтобы они имели возможность общаться с людьми, а не просто погибали в своих домах. Вдовушки, которые живут в деревне, – это те, у которых мужья поумирали, а для них смотреть за своим домом уже не по силам. Как вы видите, здесь у всех такие коттеджные большие дома. Они их продают, переходят к нам. Живут у нас. А когда они отсюда уходят или умирают, квартира остается у нас для следующих поселенцев. В общем, стараемся сделать все, что возможно, чтобы облегчить старость и конец жизни.

К нам приезжают со всего Мельбурна, даже из Аделаиды, из Перта. В общем, со всей Австралии. Мы делаем все, что возможно. Здесь духовное окормление, медицинские осмотры и иногда даже прихожане заходят, чтобы пообщаться с людьми. Это русское благотворительное общество было создано в 1955-м году для помощи людям, которые приехали в Австралию и нуждались в том, чтобы их поддержали. Потом Австралийский союз церквей предложил построить нам дом, чтобы принять 12 пожилых людей из Китая, которые приехали и оказались бы на улице. Они дали нам денег на постройку дома, и мы приняли этих людей. И вот это общество до сих пор существует. Вы спросили про кладбище, так вот у нас есть даже места на кладбище для людей, которые не в состоянии сами оплатить свои похороны. Мы их хороним за счет общества.

Отче, но ведь это требует больших средств. Содержание врачей, автобусы, да просто оплата земли, – это все за счет средств русской диаспоры?

– Правительство выплачивает зарплату медперсоналу. Весь остальной персонал оплачиваем мы сами, общество. Вот это его главное дело – собирать деньги, выискивать возможности. В Австралии, в отличие от России, нет спонсоров, как таковых, нет богатых меценатов, которые согласны дать крупную сумму, у нас дают, то, что могут. А богатые вообще об этом не думают. Мы собираем, как можем, устраиваем всякие мероприятия, чтобы собрать деньги, люди жертвуют.

Члены Русского благотворительного общества, их 171 человек, платят членские взносы. Иногда жертвуют, иногда кто-то умирает и оставляет по завещанию наследство обществу. Но молодежь не думает обо всем этом, потому что старость и болезнь их еще не коснулись, они не думают о том, что придет время и им это понадобится. Хотя может и не понадобится, ведь они прекрасно говорят на английском и могли бы жить в австралийском старческом доме так же успешно, как и в русском. Но нашему поколению необходим русский язык, ведь чем больше стареет человек, тем больше он утрачивает то, что накопил за всю свою жизнь. И, в том числе, чужие языки уходят, и человек, возвращаясь, скажем в детство, возвращается к истокам своей жизни и к тому языку, с которым он родился. У нас одна дама была, профессор, говорила на 7-ми языках, а под конец своей жизни еле-еле изъяснялась по-русски. Потому что все остальное уже отпало, уже не нужно было ей. Для этих людей мы и стараемся сохранить все это.

Батюшка, а много именно таких людей, о которых самое прямое попечение ведет благотворительный центр?

– Да,больше сотни.

То есть, это и питание, и медицинское обслуживание, и одежда, и проживание?

– И вывезти их куда-то надо и все, что нужно.

Я вижу, многие из них приходят на службу, некоторым даже за сто лет?

– Сто пять. Елене Владимировне Халафовой. Дама, которая выехала на одном судне с Врангелем из Крыма!

Потрясающе, надо же, какие люди здесь живут. И, конечно же, батюшка хотелось бы расспросить, как Вам удается приобретать утварь, книги различные, для хора, например, это как-то завозится?

– Культура церковного пения в Зарубежье сильно отличается от московского или украинского стиля. У них свое, у нас свое. У нас очень много старого, но чем больше мы общаемся, тем больше принимаем друг друга. И это хорошо, потому что, где раньше все переписывали вручную, теперь мы все это можем получить в печатном виде или электронной почтой. Утварь, если честно сказать, не во всех храмах, но во многих еще царских времен. Моя ежедневная чаша серебряная, это не работа Фаберже, но, тем не менее, работа того времени. Когда начинались новые приходы, в Греции покупали облачения, шились здесь. Теперь, конечно, все доступно и не обязательно привозить из России, на Украине гораздо дешевле. Первые годы мы в Россию возили наши старые облачения, книги, иконы. Теперь мы все можем получить в России. Все есть. Этим Россия богата.

Батюшка, расскажите о прихожанах здесь, в Данденонге. Сколько примерно человек, чем они занимаются и как они, скажем, расселены по Мельбурну?

– В моем приходе 250 семейств, из них 190 семейств будут из Китайского Запада, из провинции Цинзян.

А как они попали сюда?

– Они попали в Китай с армией генерала Дутова, когда атаман Дутов переходил границу, тогда они и переходили из Казахстана в Китай. Часто жили на таком расстоянии, что родная деревня виделась за советской границей.

То есть, по сути, на границе и жили.

– Да. Потом 30 процентов моих людей из Трехречья, это уже Маньчжурия, Восточный Китай. Есть несколько семейств из Харбина, несколько семейств из Европы и теперь вот несколько семейств из бывшего Советского Союза. Ну и среди европейцев – я. Чем они занимаются, именно то поколение, которое приехало? Почти все на строительстве. Кто дома строит, кто обклеивает стены гипсокартоном, кто-то еще чем-нибудь занимается, но большей частью это работа руками.

Их родители работали на «стеклянном» заводе, на заводе изготовления автомобилей, работали на фабрике изготовления консервов, те уже все заводы позакрывались, кроме «стеклянного». Дети их, я должен сказать, которые работали своими руками, все получили очень хорошее образование. И потому у нас сейчас инженеры, доктора, бухгалтеры есть, преподаватели. Один из наших прихожан - миллионер, он организовал на Украине государственную лотерею. Его пригласили из Австралии, он поехал туда и это сделал. Так и стал миллионером. Вот это поколение сейчас очень хорошо устроилось. И их дети тоже получают самое хорошее образование, как и их родители. Можно сказать, что мы перешли какой-то рубеж и благосостояние этих семей гораздо выше, чем у их родителей.

И они поднимаются в качественно иной слой интеллигентов австралийских, современных менеджеров, можно сказать.

– Да, открыли свои фабрики, занимаются своим делом. Кто раньше был строителем, теперь имеет строительный завод.

При всем при этом Вы говорили, батюшка, что русская культура ослабевает, происходит ассимиляция, люди наши сливаются с английским обществом.

– Потому, что вместе с богатством, к сожалению, расценка ценностей не та, которая нужна для спасения души. Люди привыкли к деньгам, забывают о душе. С этим мы боремся. На каждой проповеди говорю на эту тему.

Да, спасибо, батюшка, очень хорошая беседа. С Вашего позволения я бы хотел назвать тему следующего разговора. Это тема действия промысла Божия в Вашей жизни. О том, где Вы были, с кем встречались, какие люди оказывали на Вас воздействие, Вы ведь тоже возрастали постепенно духовно. Те люди, которые особенно остались в Вашей памяти. И что Вы называете промыслом Божиим в Вашей жизни.

– Хорошо, поговорим.

 

Беседовал Вадим Арефьев

Нравится