Игра слов может быть опасна

07.10.2016 11:03 Русская община
Печать
Рейтинг пользователей: / 0
ХудшийЛучший 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

В последнее время всё больше статей и передач стали посвящать проблеме пагубного воздействия современного искусства на россиян. Многие люди стали понимать разрушающую силу такой «культуры», особенно на формирующуюся неокрепшую психику молодого поколения.

Театр из храма искусства стал превращаться в очаг растления души! Идя туда теперь не знаешь, в какую грязь попадёшь, что тебя там ждётматерщина, порнография, гомосексуализм, сумашествие или демонстрация других человеческих слабостей.

Стало допустимо всё, зачастую, без зазрения совести используются названия великих произведений известных авторов с полным искажением содержания, доведенного до абсурда. Что происходит? Почему так быстро наша культура превращается в бескультурье? Как действуют такие процессы на людей?

На примере одной из пьес драматурга Ольги Леонидовны Погодиной-Кузминой «Сердце Нижинского. Хроника катастрофы» (победитель «Волошинского конкурса») попробуем раскрыть механизм психо-физиологического влияния подобного рода произведений на человека.

«Под видом пьесы был представлен документ в формате «дневниковых» записей без начала и конца (отсутствуют персонажи, реплики, ремарки) объёмом в три машинописных страницы. Таким образом одна страница этого текста для государственного бюджета составляет более 100 000 рублей». (Статья «Минкульт предупреждает: современное искусство может быть опасно для здоровья россиян», газета «Культура» от 10.04.2014).

Впоследствии, при поддержке российской современной драматургии Министерства заготовка для спектакля (так О. Погодина называет свой текст) была доработана до сценария, представленного с главной героиней некой балериной Ольгой в состоянии раздвоенности личности и ещё двух персонажей. Причём, непонятно – они плод её галлюцинаций или образы из прошлых воспоминаний. После доработки текст сценария более структурированным и понятным не стал. Даже наоборот, непонятно, кто является главным героемВацлав Нижинский или Ольга Спесивцева, или оба, а может и еще кто-то. Зато, при материальной поддержке Минкультуры эту пьесу поставили и сыграли в 2013 году в негосударственном театре «КнАМ» в городе Комсомольск-на-Амуре. В этом году пьеса идёт в одном из Киевских театров в постановке талантливого режиссёра с хорошей игрой актеров. Возможно будет ставиться в России.

При изучении как заготовки для спектакля, так и доработанного сценария, можно увидеть в дневниковых записях балерины Ольги чёткие характерные особенности различных нарушений, свойственных шизофрении: раздвоенность сознания, неуправляемый поток мыслей, расплывчатость, в высказываниях происходит как-бы соскальзывание с одной темы на другую без видимой логической связи, непоследовательность в высказываниях имеет характер речевой разорванности, прослеживается тенденция улавливать особый смысл в отдельных предложениях и словах, создавать новые слова, наблюдается снижение продуктивности в деятельности и другие признаки болезни.

Такой текст хорош для студентов мединститутов, изучающих психиатрию, но никак не для пьесы, тем более не для подачи такого материала на совершенно неподготовленную театральную аудиторию.

Опасность такого текста в структуре пьесы в том, что в театре он используется не для изучения, а для погружения зрителей в восприятие сценических образов, созданных режиссёром и передаваемых своей игрой актёрами. Присоединяясь к процессу, происходящему на сцене, зрители пропускают всё через свои личностные переживания, через свой уровень восприятия, через свои проекции окружающей действительности, внутренние конфликты. Этот процесс индивидуален и зависит от той или иной субъективной готовности человека.

В любом случае атмосфера театра, с происходящим на сцене действом, уже изменяет состояние человека. Теперь, представьте, ещё и подачу на это изменённое состояние такого рода текста.

Для тех, кто знаком с методами Милтора Эриксона, специалиста по мягкому гипнозу, уже понятно, что будет с людьми после посещения такого спектакля. Прогноз очевиден. Для менее невротизированных людей будет просто непонятное необъяснимое ухудшение состояния и снижение настроения, мир будет восприниматься серым и удручающим. Для тех, у кого выраженные внутренние конфликты, созвучные с теми эмоциональными переживаниями, на которых сделает акцент режиссёр и актёры с особой выразительностью передадут эти чувства, например, страх одиночества, травма потери близкого или любви, страх смерти, непонятость, непризнанность, безысходность, отчуждённость, то последствия для таких людей могут быть гораздо хуже, начиная с усиления страхов, панических атак, депрессии, повышенной агрессивности, психосоматических расстройств, вплоть до психозов и суицидов. Причём, эти люди могут потом забыть о посещении театра и не связывать свои состояния с увиденным спектаклем.

Сложно отследить всех зрителей, побывавших на этом спектакле, но можно ознакомиться с их отзывами и обсуждением его в СМИ. Приведу в качестве примера выдержки из 2-х статей людей, которые явно хорошо относятся как к существованию самого театра «КнАМ», так и к его режиссёру, но их комментарии лишь подтверждают мои опасения.

Юрий Ковалевавтор статьи о спектакле в Приамурских ведомостях от 23.05.2013 года писал:

«КнАМ» под занавес театрального сезона погрузил богему города юности в раствор сумасшествия...

...Сценическая полутьма театра «КнАМ» преподнесла зрителю некий гротеск, в котором вспыхнули не дары человека-птицы, а его раннее безумие на почве полного одиночества в круговерти событий, охвативших молодую Республику рабочих, крестьян и солдат. В итоге талантливый танцовщик провел тридцать лет в клиниках для душевнобольных…

…стараниями Ольги Погодиной и «КнАМ», в тумане первой половины ХХ века перед зрителем предстает по сути не великий русский танцовщик, а самый настоящий неврастеник. Его откровения сразу и однозначно попадают под классические определения светил психиатрии Блёйлера и Эскироля

…Откровенно фанатичные мысли танцовщика, не скрывавшего свою нетрадиционную сексуальную ориентацию, направлены, очевидно, вникуда. Строки дневников скачут вместе с пламенем камина в его апартаментах, наводя смятение на современных молодых людей, увидевших в минувшие выходные «Сердце Нижинского». Две девочки, первыми покинувшие театр «КнАМ» после премьерного показа, молча заплакали и дружно закурили…

...Что нынче вынесут зрители из зала «КнАМ» после постановки, направляющей весь потенциал актеров в пропасть безутешной тоски и безысходности? Куда сегодня повернула труппа Фроловой, словно специально подбирая наиболее упаднические творения современной российской драматургии

Как вообще можно относиться к пьесе, автор которой ставит под занавес в один ряд рок-идола Курта Кобейна, поп-звезду Майкла Джексона и самоотверженного борца за социализм Эрнесто Че Геваре? Ольга Погодина вспомнила в эпилоге и сказку нетрезвого андеграунда: из сердца Нижинского некий монах, мол, сделал вытяжку для человеческих звезд, будоражащих планету и сгорающих в молодые годы. Нужна ли подобная «вытяжка» российскому социуму, где и без того каждый пятый юноша сгорает сегодня от дурмана криминального происхождения? ...

…Если таким же будут видеть театр и другие авангардные коллеги-современники Ольги Погодиной то вряд ли в ближайшие годы мы будем выходить способными к полноценной жизни и созиданию из залов, где ставятся пьесы молодых российских драматургов…

…И почему предметом для очередного драматургического исследования при поддержке нынешнего Минкультуры РФ не представить публике, скажем, героическое сердце Бонивура или сердце Данко, осветившее выход народа из тупика? Неужели упадок, полумрак и безысходность становятся сценическими символами одного из ведущих экспериментальных театров России? …

…И все же обидно, что Нижинский, одна из самых ярких личностей в искусстве танца первой половины XX века, так и остался в глазах зрителей фигурой - по большому счету - слабой, эгоистичной, извращенной, нежизнеспособной. Хотя именно его эксперты балетной школы до сих пор приводят как пример избранного гения, «бога танца». О магическом воздействии Нижинского на публику твердят все, кому посчастливилось видеть его на сцене. Те, кто работал рядом с ним, раскрывают и секреты этой магии. За ней стоял каждодневный труд, самоотречение, самоуглубленность...»

Илья Докучаев (культуролог, доктор философских наук, профессор) в своей статье еженедельника «Уж»как не пытался восхвалять очередную работу «КнАМ», но дух текста спектакля захватил и его: «Мотив катастрофы, так выразительно звучащий в этой постановке, звучит и за ее пределами. Это один и тот же мотив. Последние годы, а может быть, и не только последние, протекают в обстановке упадка. Все потихоньку разрушается. Не будем разращивать этот образ до вселенских масштабов, ограничимся просто нашим маленьким городом. Он становится все меньше и меньше. Все больше людей уезжает и умирает. Театр «КнАМ» балансирует на грани закрытия. Умер Александр Боляков...Закрыли наш лучший книжный магазин – «Огонек». Почти не работают наши лучшие заводы: перспектива строительства в городе современных кораблей все более и более туманна; наши самолеты стоят на аэродромах, и на них боятся летать. Будут ли их еще производитьникто не знает. Наши университеты никому не нужны, в них платят нищенскую зарплату, а преподавателей заставляют создавать кипы никому не нужных бумаг, а не готовиться к лекциям. Учить уже почти некого, в городе все меньше молодежи и детей. Зато все больше беспомощных стариков и больных, как физически, так и духовно.

Все это, может быть, только ощущения, лишенные реальных оснований, и навеянные катастрофическими картинами спектакля».

   Хорошо, что такой  спектакль не транслируют по телевидению как когда-то сеансы Кашпировского, который действовал на всю страну методом жесткого гипноза. Я в то время работала в Тульской городской психиатрической больнице, количество поступающих возросло в несколько раз, некоторых привозили сразу после телесеансов, одни самостоятельно не могли выйти из транса, у других провоцировались различного рода психические растройства. В тот же период, по работе, приехав в Ленинградский научно- исследовательский психоневрологический институт им. В.М. Бехтерева, я наблюдала туже тенденцию. Мне сказали, что по всем психиатрическим больницам страны происходит подобное. Некоторые люди после сеансов испытывали негативные последствия, но в больницу не обращались (например: у женщины огромный тридцатилетний послеоперационный шрам вдруг покраснел, загноился и начал расходиться, у другой зрительницы, вдруг начал надуваться флюс , щека увеличилась в несколько раз, у третьей - начались галлюцинации и родственники предусмотрительно стали уводить ее из дома перед началом телевизионных сеансов и подобных случаев по стране было очень много). Те же, кто получал положительный эффект, недолго радовались, потому что или со временем это расстройство возвращалось в более сильной форме, или начиналось другое более грубое нарушение. Так, я знаю о случае, когда у женщины, имевшей тотальное облысение, после телесеанса начали расти волосы, только через две недели она умерла.

      Сейчас многие специалисты знают о негативных последствиях гипноза на человека, так как этот метод работает в основном со следствием, а не с причиной какого либо расстройства. Устраняется лишь симптом, являющийся неким способом защиты и приспособления человека к травмирующей  его окружающей действительности. При гипнотическом запрете он исчезает, зато появляется другой симптом с более худшим действием для организма.

    Хотя бы теперь благоразумия хватает на телевидении не ставить таких экспериментов над людьми. На Западе уровень знаний по различным воздействиям на психику человека уже в тот период был гораздо выше. Кашпировского в Америке не допустили до массовых выступлений. По слухам, он попытался провести несколько сеансов для русских эмигрантов, но и те быстро отказались от его услуг, попросив покинуть страну.

   Последствия использования текста Ольги Погодиной возможно не будут так катастрофичны, так как не нацелены на трансляцию на всю страну и используется техника не прямого жесткого внушения, а опосредованных мягких установок. Однако, людям, пришедшим на спектакль, способен причинить  серьёзный вред.

     Использование подобного текста на сцене идентично Эриксоновскому «феномену множественности уровней»  с помощью, которых происходит терапевтический эффект.

     На одном уровне вся «беседа» выглядит довольно бессодержательной, обескураживает своими повторениями и нелепыми бессвязными высказываниями (пример из текста: «Если сугробы будут плотными она сможет залезть обратно. Она сказала - тогда и другие смогут. Разрушение, так же старо и скучно, как строительство. Не знаю, как их назвать. Варвары? Басурманы? Голодные лица? Зубастые рты. Клекот вместо речи. Они не поймут балет, даже если им объяснить»).  А часто встречающиеся повторы связаны со словами и мыслями героини о безумии и смерти..

      На другом уровне буквальное содержание фраз выступает в качестве кода для более глубинных значений, которые собственно, и волнуют человека.

     Привлекая к себе внимание наводимой «индукцией» (в нашем случае бессвязным текстом О. Погодиной), а потом безраздельно завладев им, «индуктор» (в пьесе- режиссер в лице актеров) помогает ослабить привычные сознательные установки человека путем запутывания, смещения оценок, приведения к растерянности.

     Эта игра слов сразу оказывает воздействие на человека: он приходит в явное замешательство, состояние готовности к отклику: он может принять любое ясное внушение. Милтон Эриксон считал это состояние идеальным для проведения гипнотического сеанса.

      Невольно помогая войти в транс, актеры захватывают внимание зрителей и путем активизации эмоциональных переживаний направляют его внутрь, побуждая к глубинному поиску и гипнотической реакции, связанной с потребностями и ожиданиями человека. Направленная работа актеров строится как на косвенных, так и на прямых, включенных в содержание произносимого текста, внушениях.

Особенно печалит такой парадокс, что чем талантливее режиссёр и актёры, чем ярче и выразительнее созданы ими образы, тем быстрее и больше зрителей погрузятся в трансовое состояние, особенно те, для которых передаваемые чувства героев будут созвучны их внутренним переживаниям.

     Транс является тем состоянием, которое обеспечивает готовность человека к созданию и присвоению новых форм функционирования организма. Измененное состояние сознания, позволяет воспринимать мир способом, радикально отличным от способа восприятия обычным сознанием; снижается сопротивление человека и возрастает готовность к ассимиляции главной для него подавленной информации.

     Сознательные установки и ограничения теряют свою силу, поэтому важную роль, начинают играть подсознательные процессы и микродинамика внутреннего поиска. Возрастают особенности человека контролировать часть своих реакций, привычно воспринимаемых, как не подконтрольные ему: и человек в таком трансовом состоянии буквально достигает власти над некоторыми функциями своего организма, которые, как считается, находятся вне сознательного контроля.

       Наши предки уже в давние времена знали тонкости процесса и закономерности влияния определенным образом, выстроенного и подобранного словесного материала на психику человека.  Ярким примером являются народные заговоры, имеющие такой же принцип построения и воздействия на человека, как Эриксоновская терапия.

         Для многих зрителей театр еще остается храмом искусства, они приходят туда открытые для любой информации, они не ждут никакого подвоха, не подозревают, что могут быть подвержены чужому воздействию. Поэтому под влиянием текста О.Погодиной они очень быстро могут попасть в состояние транса, а затем начнут тонуть, захлебываясь в этом черном болоте негатива, резонируя, вытесненными внутренними конфликтами.

Наиболее опасно попадать на такой спектакль людям в предболезненном психическом состоянии или в состоянии ремиссии. Гарантии, что утром следующего дня они не проснутся в психозе, дать нельзя.

Ни в самом тексте, ни в действиях актеров нет никакого позитивного выхода. Как вы думаете, какой катарсис или инсайт может получить зритель, воспринимающий следующий текст ( привожу отдельные выдержки из трех страничной заготовки О.Погодиной :

«Я вспоминаю умерших людей. Что, если нас тоже вспоминают мертвые? Что теперь будет с нами? Что означает эта череда потрясений? Может, Бог стучится в наши сердца? Может, Бог оставил нас? Опустил вечный мрак и холод, чтобы бесследно истребить? Или он хочет испытать нас? Если думать о том, что происходит, можно сойти с ума…

,,, Всё, что происходит с нами сейчас, похоже на галлюцинацию. Бред больной фантазии, морок. Голоса из прошлого внушают мне больше доверия, чем мой собственный голос. Но я должна говорить. Иначе я сойду с ума;

…новый мир скоро забудет смысл таких вещей, как балет, стихи, философия, этика вместе с эстетикой…

…От этого можно сойти с ума. весенняя жертва. Древний ритуал… жертвовать богам весенних детей… остались только крысы…. Дети перестали рождатьсявечная зима. Человечество погибнет с последним поколением. Пусть, мы это заслужили…

,,,балет куда подробней и глубже, чем драма и даже трагедия, исследует случаи патологических влечений, странных одержимостей. Примеры жестокости к покинутым возлюбленным, бред любовного очарования, внезапное безумие. Картины психических болезней,.. В комнате дикий холод. Вспомнилаапокалипсис, вечная мерзлота, конец империи…

,,,Человек оказался в мире, которому не может доверять. Искусственный разум, фальшивая красота… Если мне суждено умереть от этого нескончаемого холода, я хочу умереть в своем лучшем платье. ,,,;

…пока скованная льдами Земля будет лететь в ледяном пространстве космоса к своей неизвестной цели. Рано или поздно этот полет окончится ослепительной вспышкой, гигантским взрывом, в котором навеки уничтожится всё, созданное нами… Путь нечестивых погибнет. Мы принимаем гибель мира со смирением, как естественный ход вещей. Видимо, в этом и состоит русская национальная идея.

Я была в горячке. Я знала, что больна. …. Я боялась его. Я боялась жизни. Я не знала, что мне делать. Я выпила вино. Я плакала и плакала. Я знала, что Ольга тоже боится жизни, и мне передался этот страх…

Я не хотела соглашаться. Он сидел на моей постели и требовал. Он внушал страх. Я рыдала, я предчувствовала смерть. Я не могла бежать, ибо вокруг меня была смерть. Я была одна. У меня был жар. Я не понимала, что со мной. Я потеряла сознание…

…Разгорячив, давил, кусал, рвал, высасывал и жадно пожирал…

Я думала, что умру.

…Нижинский умер в Лондоне в 1950 году. Три года спустя Серж Лифарь… Втайне, при совершении необходимого обряда он вынул сердце Нижинского. Ровно в полночь в подвале Собора безвестный польский монах приготовил из сердца сыворотку. Поступая в кровь, эта сыворотка навечно наделяет человека огромной мистической властью над душами. Лифарь побоялся ввести себе сыворотку. Но это сделал монах. В 1978 году он стал римским папой. Он был единственным, кого препарат из сердца Нижинского не отравил безумием. Все остальные, кто использовал волшебные ампулы, теряли рассудок и погибали в расцвете лет…

Я не помню своего имени.

…Я умру…».

Особенно опасной может быть антимолитва, предложенная Ольгой Погодиной в развёрнутом сценарии, с прямым обращением к Богу за смертью. Такой призыв способствует непосредственному формированию у человека программы на самоуничтожение: «Боже, теперь у меня одна единственная просьба к тебе: уничтожь меня, разбей меня окончательно, ввергни в ад, не останавливай меня на полпути, но лиши меня надежды и быстро уничтожь меня во веки веков»

Те внутренние защитные механизмы, которые до этого были у большинства зрителей, могут разрушится, а новых позитивных путей разрешения жизненных ситуаций и внутренних конфликтов как для героев пьесы так и для зрителей в этой постановке нет, зато есть явный четко звучащий, с повторами, навязываемый выход: сойти с ума, заболеть или умереть.

В дальнейшем возможная реализация таких полученных установок зрителями, побывавшими на таком спектакле, ни кем уже не свяжется с посещением театра. Но, в той или иной кризисной ситуации бессознательное сработает для человека реализацией этих присвоенных внушений и внутренние призывы к такого рода разрушительным действиям окажутся гораздо сильнее, чем сознательные защитные механизмы. Может развиться соматическое или психическое заболевание, или возникнуть непреодолимое желание свести счеты с жизнью. Сознательные защиты окажутся гораздо слабее бессознательного разрушительного процесса. Человек не сможет справится сам с собой.

Кто возьмет на себя ответственность за такого рода возможные последствия?

Может Ольга Погодина, написавшая такой текст? Или экспертный совет выдававший премии за победу таким конкурсантам? Или режиссёры , которые берутся ставить такие спектакли?

А главное, что движет всеми этими людьми? Непонимание того, что творят? Или для удовлетворения своих амбиций, в погоне за признанием - все методы хороши? А может, это выполнение определенного заказа? Кто этот заказчик?

«,,,Мы бросим все, что имеем: все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание русского народа!

Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы не заметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников в самой России…. Литература, театры, кино - все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства.» - Аллен Даллес // Доктрина . План уничтожения Русского народа (1945 г.).

Очень хочется надеяться, что это не целенаправленный, хорошо спланированный и продуманный акт уничтожения людей, а недоразумение и заблуждение некоторых представителей театральных деятелей, оказавшихся невольными участниками этого разрушительного процесса.

За последние годы возросло количество суицидов в нашей стране, особенно среди подростков. Причин достаточно много для этого. Но, однозначно, подобного рода тексты, тем более поставленные на них спектакли, не способствуют преодолению внутренних конфликтов и жизненных кризисов человека, а наоборот, могут спровоцировать суицидальные мысли. Появление таких текстов, видимо некая, дань моде, некий «словесный импрессионизм», последствия которого слишком опасны.

С моей стороны было-бы несколько безответственно и опрометчиво оставлять читателя с таким количеством негативных установок. И, возможно, в состоянии некой бесперспективности и обреченности, после чтения удручающих высказываний из текста Ольги Погодиной.

Предлагаю вариант смыслового преобразования подхода Ольги Леонидовны, с возможными выходами из сценического и духовного тупика. Подобным образом, каждый может, соответственно, в проекции на свою жизнь, производить необходимые для себя изменения, открывающие новые перспективы и горизонты для собственной реализации.

Мне нравится как сказал Сальвадор Дали: « Художник не тот кто полон вдохновения, а тот кто вдохновляет других

B своей заготовке для спектакля "Сердце Нижинского. Хроники катастрофы" Ольга Погодина оставила большой простор для творческих изысканий специалистов в постановке пьесы. Можно отслеживать много различных сюжетный линий, ожидающих неповторимого, своеобразного подхода режиссера, который в зависимости от своей индивидуальности поведет зрителя в том или ином направлении. Это может быть мистическая, политическая, разрушительная, созидательная и дрлинии.

 Одной из ярких линий в, казалось бы, бессвязном дневнике психически больной известной танцовщицы Ольги прослеживается некий собирательный образ, символизирующий душевные переживания, мучительный поиск многих творческих личностей, ищущих смысл своего существования, пытающихся понять себя и найти свое место в этом грубом материальном мире.
 Ольга все время находится в своем внутреннем конфликте двух ее субличностей, потерявших адекватную связь с объективной реальностью.
  Ее внутренний иллюзорный мир, ее погружение в глубь себя, концентрация только на собственных переживаниях, воспоминания прошлого, за которые она пытается ухватиться, но они ее не держат и она соскальзывает на внешнее ее окружение и свое восприятие его, на этом она тоже не может удержаться, уходя мысленно опять в прошлое... Эта бесконечная качка ее сознания мучает ее и обессиливает. Перекладывая ответственность с одной своей субличности на другую, она никак не может найти внутренней гармонии, спокойствия и стабильности, постоянно погруженная в динамику своих тяжелых чувств. Ища в прошлом то, что ей могло бы помочь находится в настоящем, получать те радости жизни, которые она когда-то имела: цветы, аплодисменты, поклонников ее таланта и другие наслаждения, обусловленные "высотой Олимпа"...
 В новом мире для нее ничего этого нет, кроме холода, безжизненности, страха ее бренности, несостоятельности и беспомощности.
 Разрыв между ее иллюзорными представлениями и ожиданиями и холодной, жестокой реальностью настолько велик, что обрушивается на нее полной катастрофой ее жизни, целостность ее не выдерживает, личность распадается на части.
  Исчезли тепличные условия, в которых она когда-то чувствовала в своем сердце те капли эликсира, который в значительном количестве наполнял сердце Нижинского, и в виде выжимок из него течет в крови ярких звезд, будоражащих нашу планету.
 Она в замешательстве, не понимая, почему действие этого эликсира так скоротечно, одних, "возведя на Олимп", он убивает, других рассыпает на мелкие частицы, что и произошло с ней, Нижинским и многими другими. А кто-то проносит этот эликсир через всю свою жизнь, загораясь сам и освещая путь другим в веках.

 От чего это зависит? Что должно быть в сердце, что является составляющей этой вытяжки, как надо было жить, каким это сердце должно быть, что оно должно нести, как оно должно биться для мира и людей
  Как любить этот мир и все, что окружает?
 Видимо, в этом загадка природы, которую еще предстоит раскрыть человечеству.
 Может их сердца с Нижинским были слишком ограничены только любовью к искусству и к себе в искусстве? Они не дали своим сердцам биться в полном объеме, в ритме познания всего окружающего мира, в гармонии с ним, принимая его безграничные дар и отдавая ему свою любовь?
  Позиция своего величия в отрыве от величия других и величия вселенной всегда разрушительна.
 Сейчас Ольга поняла только одно: пока они с Нижинским неистово и безудержно трудились, отдавая себя миру танца, они получали благодать, купаясь в лучах славы.
 Когда же этот мир для них рухнул, то это был апокалипсис, жизненная катастрофа. Принять и пережить которую они не смогли. Лицом к лицу столкнулись они с другой реальностью, попали в другой мир, незнакомый и не понимаемый ими, к законам и правилам которого они оказались совершенно не готовы и не приспособлены. Их несостоятельность и нежизнеспособность разрушила их, лишив настоящего и будущего, оставив только прошлое...

На этом я хотела закончить статью, оставив вопрос по решению возникших в нашей культуре проблем открытым. Но утром я получила от Марины Кутеповой, живущей в Москве, сообщение: «Галя, вчера в Риге я была в опере на моно спектакле Барышникова о Нижинском «Письмо человеку». Ужас-ужас-ужас! Ты права про бред. Я права что это просто модно. Жалко Барышникова и тех кто ходил это смотреть.».

После чего мне пришла мысль , что помочь сохранению и развитию театра мы можем всем миром. Для начала я оставляю свой адрес эл. почты, на которую каждый желающий сможет написать все, что он думает о современном искусстве, об отдельных спектаклях, какой он видит перспективу развития театра и т.д. То есть мы сможем давать обратную реакцию со стороны зрителя , отражая свои ожидания, тем самым помогая формировать почву для творческих размышлений и иных новых способах реализации театральным деятелям. Соответственно, с одной стороны поможем им, а с другой более осознано будем относиться к своим потребностям и возможностям их удовлетворения.

Как сделать так, чтобы ничья свобода не нарушалась ни творцов, ни зрителей и искусство вдохновляло и стимулировало всех к созиданию, помогало укреплять жизненные позиции, а не разрушало и не обесценивало существование в этом мире?

В Китае, преступник, 14 лет скрывавшийся от правосудия, после просмотра мелодрамы, расплакался и сдался полиции

Побольше бы таких творений, приводящих зрителя к подобному катарсису и инсайту, очищающих и освобождающих душу.

Пишите. Следующую статью создадим вместе.

Жду ваших писем на адрес Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript

Нравится