«Ты шо, с ума сошёл?!» - так отреагировал знакомый священник с Украины, услышав о моём намерении в очередной раз побывать в глубинке. - «Ну, ты даёшь: ехать за 300 км почти в 30-ти градусный мороз для того, чтобы провести несколько многочасовых служб, как у вас это принято – молиться в руинированных храмах умирающих деревень». Но меня уже «понесло», закрутило за несколько недель до намеченного срока. Да, «авантюрная жилка» всегда у меня была. Очень хотелось посетить один сельский храм на его престол – на праздник Сретения. Да, я знал, что в храме будет ледник, что дорожку к нему вряд ли расчистят, и что практически никого из местных не будет. Чувство, с которым я ехал, напоминало те ощущения, которые испытывает человек, занимающий солидную должность в столице. У него возникла непреодолимая тяга посетить мать-старушку в глухой деревне. Да, он знает, что никакого комфорта не ожидается, будет скудный стол, удобства на улице и сквозняк сквозь щели в родительском доме. Тем не менее, желание увидеть дорогого человека превозмогает опасение реальных и мнимых трудностей.

Перед стартом, как всегда, искушения. В назначенное время отъезда раздался звонок водителя: «А я только въезжаю в Москву». Значит, график сбивается, и вообще, можем попасть в заторы. Ещё одна неожиданность: у водителя накануне воспалилась правая рука – весь долгий путь ему придётся править одной левой.

 

Что ещё подвигает на такие поездки? Скажу честно: желание на некоторое время сменить обстановку, жажда новых впечатлений. Всё-таки мы «закисаем», сидя на одном месте, и возникает желание «размять кости».

Поехали вчетвером. В дороге было всё: Исусова молитва, слушание передач «Радонежа», разговоры на разные темы, шутки-прибаутки, в конце концов. Запомнилась такая. Один из участников поездки говорит: «Больше всего в жизни я боюсь стоматологов и темноты». – «Ну, стоматологов, понятно, а темноты почему?» - «А потому, что в темноте может быть много стоматологов». Подтрунивали над одним из участников поездки, долговязым, добродушным мужчиной, поразительно напоминавшим одного из «псов-рыцарей» в знаменитом фильме «Александр Невский». «Ну что, головушка ещё побаливает после того, как один из русских богатырей во время Ледового Побоища деревянной дубинушкой огрел тебя по шлему-ведру? Не пропало ещё желание снова вторгнуться, чтобы пограбить Матушку-Русь? Если мало было, так и скажи – ещё добавим».

В придорожном гриль-кафе, как всегда и везде, музыкальная «жвачка-мусор» западной попсы. Не исключено, что с элементами кодирования через завуалированные тексты и ритмы, будоражащие область бессознательного в человеке. Видя огромное количество вывесок на английском, почти полное отсутствие национальной музыки, западный стиль и стандарт, я с тревогой в душе недоумевал: «Как это всё сочетается с угрозой, если завтра война, с проблемами национальной безопасности? За что бороться, если всё отечественное вытесняется западным? За «макдоналдсы», «КФС», «бургер-кинги» и т. п.? Едем по Москве, можно насчитать десяток-другой грузинских и итальянских кафе, японских ресторанов, но ни одного заведения, в названии которого было бы слово «русский».

Много говорили о Донбассе, о неизбежности по весне мощного наступления ВСУ, поддержанного рядом стран НАТО и США. О том, что уже сейчас нужно подготавливать в приграничных областях с Украиной госпитали, пункты расположения беженцев. О необходимости мощной информационной кампании в СМИ с рассказом о подлинной истории Донбасса, о материалах «Белой книги», повествующей о зверствах бандеровцев на его территории. Об увеличении на порядок гуманитарной помощи, финансовой помощи на увеличение пенсий и зарплат жителям Донбасса. На днях мне делали одну процедуру по желудку, по окончании которой, несмотря на наличие полиса, затребовали 20 тысяч рублей – это 4 месячные донбасские пенсии.

Одна из проблем Донбасса, это то, что духовенства из числа великороссов там сравнительно немного – это неизбежно сказывается на общей атмосфере, потому что, как ни крути, а в «одном народе» наличествуют существенные отличия в менталитете и самосознании.

 

Доехали очень легко, погода была мягкой, в храмах не закоченели, и, слава Богу.

Село Михайлова гора. Небольшая деревянная церковь в честь святителя Николы Чудотворца была построена здесь в 90-е годы. Рядом огромный Преображенский собор. Благодаря преуспевающей мармеладной фабрике, находящейся рядом с храмами, кое-что удалось сделать – благоустроить малый храм, и начать первые шаги в реставрации большого. Но грянула пандемия, и произошёл обвал: все работы прекратились, даже не планируются на будущее. Немногие остающиеся в селе жители забились в норы – не появляются, опасаясь заражения.

Ожидать ли «указивки» из Кремля, обязующей местные власти финансировать руинированные храмы в глубинке? Если был бы такой указ, да ещё с хорошим контролем за эффективностью вложенных средств, то разве было бы бедственным такое положение, когда за последние 35 лет в ряде регионов страны в этой сфере не сделано ни-че-го! Прошёл, допустим, год и районные власти на вопрос, что сделано по этому направлению, могли бы бодро отрапортовать: покрыт железом Скорбященский храм в селе Залазино. А ещё через год: «Мы профинансировали устройство пола в отреставрированной москвичами часовне святого великомученика Георгия Победоносца в деревне Ананкино». Ну и так далее. Но ведь ничего этого нет. Не исключено, что в ближайшие месяцы-годы начнутся сильные обрушения этих храмов.

В селе Кава, на месте разрушенного храма во имя Вознесения Господня мы поставили крест. В один из праздников наши прихожане молились с сельчанами у креста. Мимо проезжал местный епископ, остановился, поинтересовался. А сейчас узнаём от благочинного, что  здесь собираются строить часовню. Ещё раз было показано, что если мы даже молимся одни, и никто из местных не приходит, то всё равно у Бога всё учтено – и вот уже скоро появится часовня.

 

Обещали в субботу 20 февраля мороз более -30, а было -7. Ночь, как всегда, была полубессонной – и это, несмотря на то, что были приняты самые тщательные меры по обеспечению тишины. Это, однако, не помогло. Лай собак, мурлыкание котов, шуршание мышей, тиканье часов, капель сосулек, храп соседа и прочее – постоянно напрягают. На сей раз не доглядели, что в диктофоне не была отключена кнопка, из-за чего раздавались тихие пульсирующие звуки, а я, было, подумал, что причина в будильнике – и задвинул его подальше.

 Село Микшино. Здесь два храма – большой Троицкий и малый Сретенский. В этом селе родился и провел юные года известный подвижник игумен Никон (Воробьев), о чем свидетельствует памятная доска на Сретенской церкви. На само Сретение приехать не получилось, но служба (утреня в субботу вечером) прошла в период попразднства этого праздника. Озадачил старосту просьбой подготовить в большом храме один из приделов для совершения на Троицкой неделе первой Литургии.

Скорбященская церковь села Залазино. 3 года тому назад вокруг огромного купола храма мы установили леса и провели его заливку цементом. Для того чтобы покрыть купол железом, необходимо не менее 700 тысяч рублей. Таких денег у нас нет, поэтапно провести работу не удастся, а поставленные леса, естественно, деформируются. Особенно беспокоят две дыры с правой стороны центральной части храма – если их не заделать, то начнутся обвалы. Несмотря на разруху, недавно в главном алтаре храма был сделан пол. С одной стороны, это выглядит нелепо, но с другой, как показывает опыт – при отсутствии больших денег любые позитивные изменения стимулируют новые. Людей, видящих эти изменения, стимулирует подключаться, вносить свою лепту в общее дело. Священник из местных стал приезжать в этот храм раз в месяц по будням. К сожалению, это мало что даёт – так на последней его службе была только староста.  Две большие чугунные печки не в состоянии протопить большое пространство в трапезной части храма. 

 

Казанская часовня в деревне Иваньково. Отреставрированная нами несколько лет назад, эта часовня является украшением округи. Трезвоним в колокольчик – в ответ только две шустрые собачонки резвятся вокруг и приветливо обнюхивают нас. Во время службы вздрагиваю от грубоватого мужского голоса – оказалось, что подвыпивший местный житель пришёл за расплатой. Единственная прихожанка часовни попросила этого мужчину перед службой расчистить на тракторе вокруг часовни глубокий снег, и вот теперь он пришёл за расчётом. Мой помощник рассчитался несколькими литрами солярки. Прошу передать прихожанке, чтобы на будущее, во избежание искушений, она так больше не делала. Не факт, что в следующий раз этот мужчина затребует не 500, а тысячу рублей – и будем мы тут с ним «бодаться». Лучше самим  протоптать по глубокому снегу тропинку, ведущую к часовне. Странно, конечно, получается – раз в полгода к ним приехал священник, и за то, что проводит службу, он ещё и платит. Но, с другой стороны, для того, чтобы что-то получить, нужно сначала вложить и наладить.

Говорю спутникам: «В райцентре архиерей решил строить новый храм, а благочинный считает, что это излишне – единственный храм не заполняется». Один из спутников: «Это напоминает то, как Изя обратилась к Абраму с предложением купить новый телевизор, а тот в ответ: «Зачем? Мы ещё старый не досмотрели». Ещё присовокупил: «Изя, зачем ты построил дом круглой формы?» - «А чтобы из-за угла не убили». И про Максима Галкина, которому во время гастролей по Израилю предложила старая еврейка: «Максим, а ведь Вы могли бы продавать билеты здесь в два раза дороже». Он: «Но тогда Вам пришлось бы в два раза больше тратиться с покупкой билета». Она в ответ: «А я уже побывала на Вашем концерте». В конце дня рождения гость, прощаясь, говорит хозяйке: «Саррочка, всё было прекрасно. Особенно понравились пирожки, приготовленные тобой – я съел аж пять штук». Сарра: «Ну, положим не 5, а целых 9, ну так кто ж вам будет тут считать?!»

Звоню медсестре в храм: а где же оставшиеся уколы? Она: «я всё передала Н.». Я: «Вы всё распланировали, но результат – 0». Она: «я не распланировала, а всё, что нужно передала Н.».

Подзываю Н. – между ними перепалка. Н. логично говорит: «Моё дело передать на месте В., она ведь всегда обеспечивала медобслуживание батюшки во время нахождения в деревне!» В.: «Сегодня только 3-й день, как приехали, я ещё не присела, и вообще нужно было мне заранее позвонить и сказать, что есть срочные процедуры». Прослушав всех, подвожу итог: всё как всегда, у каждого есть аргументы, но результат по-прежнему – 0. Знаете, какая-то греховная печать порчи ощущается у нас в повседневных житейских комбинациях, и это несмотря на многочасовые службы и библиотеки прочитанной духовной литературы!

Вспоминали за трапезой одну нашу прихожанку, Надежду Кареич. Её присутствие придавало нашим общениям неповторимый колорит. На неизменные вопросы: «Надя, а какой Вы национальности?» – неизменно следовал ответ: «Все нации равны». Недавно с ней произошло несчастье, сломала шейку бедра. Вроде бы удачно срослось, но перекладывая, санитары уронили её, и вновь перелом на том же месте. Такой тяжкий крест пришлось ей понести на склоне лет.

Деревня Бронино. Часовня здесь была посвящена святым священномученикам Модесту и Власию. В советское время в ней располагался магазин, а в последующие годы она была заброшена. 31 декабря 2005 года мы освятили поклонный крест рядом со зданием магазина, построенного, как мы думали на месте часовни. Оказалось, что часовня была переоборудована под магазин. Никаких внешних признаков, свидетельствующих, что это была часовня, сейчас не видно. Течет крыша, разломан пол, печка вот-вот рухнет. В доме рядом с часовней одна женщина читает в воскресные и праздничные дни обедницу, а накануне их чин двенадцати псалмов. До эпидемии часто читала и внутри часовни. Собирались служить молебен с каноном св. Власию, думали и о водосвятном молебне, и крестном ходе по деревне. Приехав, с большим трудом открыли замок в дверях часовни, но дверь открыть не удалось – ее заклинило. Решили молиться у креста. Температура воздуха была всего лишь –17, но дул сильный пронизывающий ветер, падал снег. Я понял, что фелонь надеть не смогу, Евангелие прочитать тоже. Вместо полного молебна с каноном, стали служить условно средний – это когда только поются ирмосы и делаются запевы. Псалмы 142 и 50, а также канон читается «втай». На звон пришла одна женщина. Оказалось, что она была участницей Афганской компании (как раз в это время исполнилось 32 года со времени вывода нашего военного ограниченного контингента из этой страны). Спросили ее о войне в Афганистане. По ее мнению, все с нашей стороны было правильным: введя свои войска, мы предотвратили вторжение в среднеазиатские республики. Единственное замечание, что не нужно было вводить в начале неподготовленных солдат. 

На обратном пути заехали в село Пиногощи, но не на службу в местный Покровский храм, а чтобы взять мед у живущего в селе фермера. Пытаемся припарковаться на полянке перед единственным крупным строением в селе. Хозяин чистит снег. Увидев нас, он угрожающе замахал руками – уезжайте, мол, отсюда – здесь вам не место. На душе стало горько – вот они печальные реалии положения нашего народа – полное отсутствие жизненного принципа: «русский помоги русскому». Ведь этот человек видел, что рядом с водителем сидел священник, который наверняка приехал послужить в местном полуруинированном храме, причем  в тридцатиградусный мороз. Он знал, что практически больше припарковаться негде – и вот такая реакция. Вряд ли это бесследно пройдет для него…

Никольская церковь в селе Змеево. Один из немногих местных жителей по нашей просьбе затапливает здесь печку-буржуйку. На сей раз он прямо сказал: «Буду опохмеляться» (на второй день после дня Защитника Отечества). Затопили сами – тепло пришло только к концу вечерни, но мы уже «задубели». Планировалась еще и утреня в канун престольного праздника святителя Алексия, митрополита Московского (а точнее, Киевского и всея Руси, Московского Чудотворца). Решили возвращаться в дом, где за утреню прочитали чин 12 псалмов. Залез на печку, целый час отогревался там. Утром, учитывая холод (в доме замерзла газовая труба), вычитывали не только последование к причастию (по старому чину – это 18 молитв; по новому их 11), но и полунощницу, первый, третий и шестой часы – все это читали дома. Девятый час, обедницу, молебен св. Алексию с каноном и водосвятный молебен совершали в храме. Печка в нем была сильно растоплена, стало даже излишне жарко. Все участники поездки, включая меня, причащались запасными Дарами. Служба шла с 9 до 12 часов. Никого из местных не было. На улице резко потеплело, приятная усталость после обеда потянула на сон. Один из местных жителей – карел по национальности («Карелыч» - как мы его любезно называем) эпизодически читал в храме чин 12 псалмов и обедницу – в то время, когда основные попечители – пожилая супружеская пара в воскресные или праздничные дни находилась в Москве – на сей раз празднование дня Защитника Отечества затянулось. Когда накануне нашего отъезда его попросили прочитать в предстоящую субботу чин 12 псалмов, а в воскресенье обедницу, то он вдруг заявил: «Платите мне за это деньги, а в противном случае… (послал на три буквы)». 

 

Один из выводов за время наших многолетних посещений глубинки – это то, что где-то есть якобы «медвежьи углы» - иллюзия. Вроде они и есть, но в то же время у оставшихся жителей в городе есть родственники, у многих имеются сотовые телефоны. Еще одна иллюзия – это то, что в глухой деревне по причине малолюдства прихожан можно спокойно безпроблемно служить. На самом деле, как показывает жизнь, причин для стресса здесь великое множество: не отпел самоубийцу или умершего в пьяном угаре – могут окна побить, или даже пытаться поджечь дом. Согласился на украшение дома скромными наличниками – будут завидовать и осуждать за роскошь. Сделал замечание – надолго обидятся и т.п. Несмотря на все это, радостей всегда больше – не оскудевали бы только терпение и любовь.

Игумен Кирилл (Сахаров)