Одержимые поэты страны советов

Русская община
Печать

Одержимые поэты страны Советов

Жозе Мануэл Дурау Баррозу — бывший глава Еврокомиссии и человек весьма влиятельный на транснациональном уровне сказал то, о чем Запад знает и молчит на протяжении столетий: «Россия — это континент, который притворяется страной. Россия — это цивилизация, которая притворяется нацией». Вряд ли он проговорился случайно. Видимо, подошло время все расставить по своим местам и уже нет смысла скрывать очевидное. Баррозу отнюдь не желал польстить России или же унизить Европу. Он констатировал факт. Не знаю является ли Жозе Баррозу другом или врагом России, но в любом случае к нему надо прислушаться, ибо из этого знания произрастает понимание бед и радостей, произошедших с нами с 1917 года.

Большевистский рецепт

Убивать целую цивилизацию сверхсложно. Это вам не отдельную страну грохнуть, вроде Ирака и Ливии. Здесь непомерное количество усилий требуется приложить. Цивилизации строятся достаточно долго и основательно, как церкви Божии в старом русском государстве: и кирпич надо сделать попрочнее и раствор на яйцах сотворить.

В одном из древних русских городков, кои стоят на территории Центральной России, как оплавленные свечечки в православном храме, не желающие угасать от сквозняков, мне довелось увидеть колокольню, что осталась стоять после разрушения Свято-Никольского собора. Колокольню и взрывать пробовали, и тракторами крушить, а в годы Великой Отечественной войны и немецкие снаряды ее не сокрушили. В конце концов на «Николе» (как называли с любовью колокольню в народе) установили на самом верху бак и превратили в водонапорную башню. Бак сорвался, пробил несколько пролетов, но фундамент колокольни и стены устояли.

«Никола» — это символ русской православной цивилизации, которую угробить и тяжело, и страшно.

Ни одна цивилизация не уничтожима, покуда цел ее фундамент. А на чем же воздвиглась наша православная цивилизация? На Пресвятой Троице и Православии. Иного просто нет. Современные неоязычники все под фундамент подкладывают фаллос. И ничего, кроме благоглупостей и западнического обезьянничанья не выходит. На чужом фаллосе в рай не въедешь. Зато поскользнуться можно и рухнуть в тартарары.

В 1917 году и позже — в 20-е гг. на русские основания накинулась свора господ-товарищей с огромными идеологическими кувалдами. Задачу такую им определили. «Пламенный» Ильич из Симбирска ведь честно признавался: «Дело не в России, на неё, господа хорошие, мне наплевать — это только этап, через который мы проходим к мировой революции». Г. А. Соломон в своих мемуарах знал, о чем сообщал. И ему тоже было наплевать на Россию.

России предстояло стать навозом для выращивания Мировой Революции. Но на русском православном фундаменте «зубы дракона» не посеешь — значит необходимо было для революционных вождей — «красных» глобалистов расчистить пространство для нужд, совершенно чуждых и народу, и Церкви.

Артиллерия поэтов и проходимцев

Рассказывать о традиционных туповатых «атеистах» смысла особого не имеется: все недоучившееся отребье, карьеристы и проходимцы незамедлительно составили костяк несвятого «Союза безбожников». Их дурацкие выходки и немотивированное насилие отнюдь не решали «навозное» дело. Требовалась интеллектуальная батарея посильнее. И здесь на помощь поспешила поэтическая прослойка недоопознанных, недопознанных и самопровозглашенных «гениев» от искусства. Сии литераторы, даже не сбив снег с валенок, не сняв калош в парадном, похрустев с чувством французской булкой, незамедлительно примерили пыльные комиссарские шлемы.

Джек Алтаузен разразился спичем:
«Я предлагаю
Минина расплавить,
Пожарского.
Зачем им пьедестал?
Довольно нам
Двух лавочников славить,
Их за прилавками
Октябрь застал.
Случайно им
Мы не свернули шею.
Я знаю, это было бы под стать,
Подумаешь,
Они спасли Расею!
А может, лучше было б не спасать?»

За Джеком, где-то за поворотом, поспешал Демьян Бедный. Но это были орудия малого калибра. И если бы в услужение не пошел талантливый нарциссист и типичный эгоист Владимир Маяковский, борьба на поэтическом антирелигиозном и антиправославном фронте, вообще, превратилась бы в комедию.

Маяковский на Православие и Бога приучался писать кощунства еще до революции:

«Я думал − ты всесильный божище,
а ты недоучка, крохотный божик.
Видишь, я нагибаюсь,
из-за голенища
достаю сапожный ножик.
Крыластые прохвосты!
Жмитесь в раю!
Ерошьте перышки в испуганной тряске!
Я тебя, пропахшего ладаном, раскрою
отсюда до Аляски!»

Бесноватый Маяковский

Владимир Владимирович ощущает себя неуверенно, а потому исступленно бравируют и врет напропалую, приставляясь, что не знает, чем закончилась самая первая революция, которую погасил Архангел Михаил.

Хотя и откровенничать Маяковский временами мог:
«Развевались флаги ало
по России-матушке.
Больше всех попам попало,
матушке и батюшке».

Впрочем, биография поэта, скорее говорит об одержимости Маяковского. И черт у него собственный есть, как у Ивана Карамазова. Половая распущенность, крайнее самомнение, хроническая тяга к самоубийству и даже собственное обожение — это Маяковский без прикрас и ретуши. Как вам такие стихи:

«Всё чаще думаю −
не поставить ли лучше
точку пули в своём конце».

Или:
«А сердце рвётся к выстрелу,
а горло бредит бритвою.
В бессвязный бред о демоне
растёт моя тоска.
Идёт за мной,
к воде манит,
ведёт на крыши скат».

И после этого говорить-то не о чем. Стремиться поэт к гибели, в недра небытия. Как же тут и целую цивилизацию не прихватить с собой?! Этакий «футуризм» без сомнений и ограничений. Крестьяне со своей верой еще барахтаются! Потащить с собою и крестьян, дабы детей не крестили, в Бога не веровали и т. д.:

«Крестьяне, коль вывод не сделаете сами −
вот он: у образов не стойте разинями,
губой не елозьте грязными образами,
не христосуйтесь — и не будете кобылогубыми образинами».

И больше (совет «кобылогубым образинам» от бесопоклонника):
«Крестьяне, бросьте всякие обряды!
Обрядам только попы рады.
Посудите вот:
родился человек или помер −
попу доход,
а крестьянину ничего − неприятности кроме…
А по-моему, не торопись при рождении младенца —
младенец никуда не денется.
Пойдешь за покупками, кстати
зайди и запиши дитё в комиссариате.
А подрос, и если Сосипатр не мил
или имя Перепетуя тебе не мило −
зашел в комиссариат и переменил,
зашла в комиссариат и переменила».

Конечно, имена Сосипатр и Перепетуя — это плохо! Их святые носили! Куда лучше настоящие советские наречения — Винун («Владимир Ильич не умрет никогда»), Даздрасмыгда («Да здравствует смычка города и деревни»), Даздраперма («Да здравствует первое мая») и Тролебузина («Троцкий, Ленин, Бухарин, Зиновьев») с Поресом («Помни решение съездов»).

В итоге Маяковский раздраженно призывает:
«Бога
нельзя
обходить молчанием, − с богом пронырливым
надо
бороться!».

Добренький товарищ! Написавший поэму «Человек», подразбиваемую на главки: «Рождество Маяковского», «Жизнь Маяковского», «Страсти Маяковского», «Вознесение Маяковского», «Маяковский в небе», «Возвращение Маяковского», «Маяковский векам».

Грабеж и стихи

Однако, сей певец революции и «фотографии на стене» не чурался и черновой работы. Когда шло ограбление храмов под видом помощи голодающим и В. И. Ленин подсказывает своим сатрапам: «…Наоборот, для нас именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и потому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо, во всяком случае, будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету.

Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр)…Все соображения указывают на то, что позже сделать это нам не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечил нам сочувствие этих масс, либо, по крайней мере, обеспечивало бы нам нейтрализование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием церковных ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне…
Сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена полностью. Кроме того, главной части наших заграничных противников среди русских эмигрантов, то есть эсерам и милюковцам, борьба против нас будет затруднена, если мы именно в данный момент, именно в связи с голодом проведем с максимальной быстротой и беспощадностью подавление реакционного духовенства.

Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий».

Маяковский это прикрывает и покрывает, валя все с больной головы на здоровую:
«Тихон патриарх,
прикрывши пузо рясой,
звонил в колокола по сытым городам,
ростовщиком над золотыми трясся:
«Пускай, мол, мрут,
а злата —
не отдам!»

А еще Владимир рисуется как институтка на выданье:
«Мы сбросили с себя помещичье ярмо,
мы белых выбили, наш враг полег, исколот;
мы побеждаем волжский мор
и голод.
Мы отвели от горл блокады нож,
мы не даем разрухе нас топтать ногами,
мы победили, но не для того ж,
чтоб очутиться под богами?!
Чтобы взвилась вновь, старья вздымая пыль,
воронья стая и сорочья,
чтоб снова загнусавили попы,
религиями люд мороча.
Чтоб поп какой-нибудь или раввин,
вчера благословлявший за буржуев драться,
сегодня ручкой, перемазанной в крови,
за требы требовал: „Попам подайте, братцы!“
Чтоб, проповедуя смиренья и посты,
ногами в тишине монашьих келий,
за пояс закрутивши рясовы хвосты,
откалывали спьяну трепака да поросенка с хреном ели.
Чтоб, в небо закатив свиные глазки,
стараясь вышибить Россию из ума,
про Еву, про Адама сказывали сказки,
на место знании разводя туман.
Товарищ, подымись! Чего пред богом сник?!
В свободном нынешнем ученом веке
не от попов и знахарей − из школ, из книг
узнай о мире и о человеке!»

«Свобода восходить на эшафоты»

А что? Узнаем о человеке. О судьбе Патриарха. По заветам товарища Маяковского.

1923 год. Освобождение Патриарха Тихона из тюрьмы: «Многотысячная толпа задолго залила всю площадь около тюрьмы. Вдали стоял экипаж. Большой отряд чекистов по обе стороны толпы образовали коридор от ворот тюрьмы к экипажу. После долгого ожидания раскрылись ворота и показался Патриарх. Длинные всклокоченные седые волосы, спутанная борода, глубоко впавшие глаза на осунувшемся лице, ветхая солдатская шинель, одетая на голое тело. Патриарх был бос… Потрясенная многотысячная толпа, как один человек, опустилась на колени и пала ниц… Медленно шел Патриарх к экипажу, обеими руками благословляя толпу, и слезы катились по его измученному лицу…»

Награбленное из храмов голодающим Поволжья совсем не предназначалось (из 4,5 млн. рублей золотых на помощь направили только 1 млн.) Остальное пустили на нужды свои, пролетарские, большевистские. Например, на выплаты бойцам Красной Армии, которые совсем не иссыхали от голодовок, а также на «мировую революцию».

Впрочем, кувалда Маяковского так и не смогла разбить фундамент русской цивилизации. Кроме ополоумевших почитателей Октября кто читает стихи Маяковского? И кончил он жизнь свою самоубийством. Но все же иногда его поднимают на щит и славословят. А это означает, что где-то тлеет и разгорается огонь ненависти к России и Православной цивилизации.

Регулярно происходят метаморфозы: либералы перекрашиваются в коммунистов, а коммунисты перебегают в либеральный лагерь. И ждут они с тоскою и гнусною надеждою 2017 год. Уж очень им хочется повторить попытку умерщвления России. Но есть слова, которые надо осмыслить:

«О Родина! Ты, как и мать, одна!
И потому не требую отчета
За ту свободу, что даешь сынам −
Свободу восходить на эшафоты.

Распятая! Ужели это ты?
Стою, на все взирая изумленно,
И узнаю в знаменах − лоскуты
Хламиды Иисусовой червленой…

И многие у гроба твоего
Хотят застыть в почетном карауле.
И злобствуют, не ведая того,
Что в слепоте на Божье посягнули.

Да судит Бог! Не указуя нань.
Речь не о них. Не об иудах слово.
Кто пышет злобой − пожинает брань.
Все было ране, ничего не ново.

Россия-Русь! Куда б ты не неслась,
Оборванной, поруганной, убогой, −
Ты не погибнешь, ты уже спаслась,
Имея столько Праведных у Бога!..»
(Иеромонах Роман (Матюшин)).

И вновь нас зовут в СССР. Не в тот ли, где востребован Владимир Маяковский, а не иеромонах Роман?..

Блуждать в трех идеологических соснах глупо, но еще дурнее — срубить их и выстроить виселицу для собственной цивилизации.

http://www.segodnia.ru/

Нравится